Как вы относитесь к тому, что реакция подавляющего большинства критиков и публики на ваш фильм была столь восторженной?
Все это очень странно. Порой я был просто в замешательстве: критики, которых я ни во что не ставлю, стали хвалить мой фильм. Я уже подумал было, что сделал что-то не так. Но с другой стороны, мне приятно, что большинство отзывов положительные. По крайней мере, у меня нет чувства, что я снял фильм для узкого круга зрителей.
То есть, снимая фильм, вы не ориентировались на вкусы постпанк-движения?
Нет. На самом деле мы с Джоном придумали такого персонажа, как Уилли, именно потому, что хотели, чтобы сюжет и герой фильма ни у кого не ассоциировались с новой волной. Потому что на первый мой фильм — как и на все андеграундные фильмы, снятые за последние годы в Нью-Йорке, — сразу наклеили ярлык «нью-вейв». Так что одной из моих задач во время работы над «Раем» было создание персонажей, которые не вызывали бы ассоциаций ни с одной субкультурой.
Как вы считаете, вам это удалось?
Нет, потому что люди всегда стремятся подвести фильм под какую-нибудь категорию, им так проще. Но все же я думаю, что мой план частично сработал. Я избежал прямых ассоциаций с той или иной субкультурой, а это очень важно. Но тем не менее настроение фильма, его содержание, жизненная позиция моих героев кажутся привлекательными для определенной категории молодых людей. Но я не стремился к такому результату. Просто у нас — у меня, у актеров, у съемочной группы — похожие взгляды на жизнь. Это нашло отражение в фильме. Но я вовсе не собирался снимать свой фильм для какой-то определенной аудитории.
Перед тем как посмотреть ваш фильм, я очень много читал о нем в газетах, а один мой знакомый все время пытался убедить меня, что фильм не стоит всей этой шумихи в прессе. И ему это почти удалось: перед просмотром фильма я был настроен весьма скептически, но, посмотрев его, был приятно удивлен.
(Смеется.) Вот это мне нравится. Совсем недавно, когда в Париже должна была состояться премьера моего фильма, я немного нервничал: о фильме очень много писали, и я начал бояться, что люди просто не пойдут его смотреть, потому что сочтут, что все равно не откроют для себя ничего нового, а если и придут, то у них будет чувство, что они пришли на этот фильм не по своей воле, а из-за рекламы. Но в Париже мой фильм имел большой успех, так что я, видимо, ошибся в своих прогнозах.
В фильме «Страннее рая» мы видим фрагменты других фильмов и телепередач. Что это за фильмы? Один из них — научная фантастика, кажется...
Да, я использовал эпизод из «Забытой планеты», это научно-фантастический фильм. Еще там есть фрагмент футбольного матча за суперкубок и мультфильм Флейшера из серии про Бетти Буп.
По-моему, там был еще какой-то фильм с восточными единоборствами.
Да, но мне сейчас не вспомнить название. Вообще-то это нарезка из саундтреков к двум разным фильмам, которые я записал на видео с телевизора.
На мой взгляд, это самая смешная сцена во всем фильме. Я смотрел на лица героев, на их реакцию и не мог удержаться от смеха.
Да. Что мне нравится в нашей манере съемки, так это то, что она ничего не объясняет, — знаете, обычно оператор дает крупный план, как бы желая намекнуть зрителям: настал напряженный момент. Или еще: когда герои разговаривают, мы обычно видим только лицо говорящего. А в моем фильме мне нравится, что зрителям предоставляется свобода выбора: они сами могут решать, на что обращать внимание, а на что — нет. Ведь порой персонаж, который не говорит, а слушает другого, гораздо интереснее и важнее, чем его собеседник. В этом случае вы сами выбираете, за кем наблюдать. Мне кажется, именно поэтому сцена в кинотеатре вышла такой удачной. Вы не видите, что за фильм смотрят герои, вы видите только их лица и в конце концов начинаете следить за их реакцией на фильм и друг на друга, и это работает — вам становится смешно.