В 2005 году в интервью The New York Times Том Уэйтс так описал своего друга: «По-моему, Джима можно лучше понять, если вспомнить, что он поседел в 15 лет. Из-за этого он всегда чувствовал себя чужаком среди подростков. С тех пор он так и остался вечным пришельцем – добрым, восторженным чужаком. Все его фильмы как раз об этом».
«Выживут только любовники», 2013
О любви – о чем же еще он снимает? Есть ли тема, более подходящая для нежного, тонкого, меланхоличного Джима Джармуша? На расстоянии кажется, что нет. А приблизишься – диву дашься: о любви-то Джармуш всегда молчал.
Только в одном раннем фильме, «Вниз по закону», есть хеппи-энд с танцем влюбленных, неправдоподобный и чудной, как детская сказка. И то – исключение из правил. Привычнее другая интонация: эхо любви, ее последний смазанный аккорд, расставание. Это «Отпуск без конца» (перед отъездом попрощайся), вторая и третья новеллы «Таинственного поезда», ностальгический вояж престарелого Дон Жуана по бывшим возлюбленным в «Сломанных цветах». А в «Псе-призраке» и того меньше – просто старый снимок с безвестной девушкой на стене хибары героя-одиночки.
Или другое, как в «Мертвеце»: любовь, которая кончилась, не успев начаться, прерванная одним выстрелом. А может, не начиналась вовсе? Скользнув взглядом по Обнаженной, Одиночка в «Пределах контроля» не расстегнет даже верхней пуговицы на рубашке. Если был намек – как в «Страннее, чем рай», – то намеком и ограничилось: застенчивый Эдди смотрел-смотрел на независимую Еву, да так и не решился позвать на чашку кофе. Должно было пройти еще двадцать лет и с десяток фильмов, чтобы рядом с одинокой Евой появился свой Адам и Джармуш наконец созрел для своей первой love story, вдобавок с говорящим заголовком, чтоб не ошибиться: «Выживут только любовники».
Адам и Ева – влюбленные (конечно, именно так следовало бы перевести «lovers» из названия фильма), хотя женаты тыщу лет и как минимум трижды. У них все не как у людей, ведь они вампиры. Джармуш, однако, снимал в первую очередь фильм о любви, вампиризм в нем – лишь концептуальная аранжировка. К примеру, не менее важен тот факт, что оба героя, как и оба актера, – англичане. И раньше если в фильмах Джармуша встречались влюбленные, то непременно нездешние: пара чудаков-итальянцев во «Вниз по закону», пара туристов-японцев в «Таинственном поезде». Влюбленные – всегда иностранцы, немного инопланетяне в прагматичной вселенной. У них иной состав крови, как у вампиров.
Необходимый парадокс любой хорошей истории любви в том, что ее герои должны быть и счастливы, и несчастны одновременно. Адам и Ева Джармуша вместе целую вечность, буквально, – и не продержались бы так долго, не будь счастливы друг с другом. Именно потому по воле судьбы и автора они, как положено хрестоматийным влюбленным, разлучены: он в Детройте, она в Танжере. И заодно гонимы. Раз вампиры, то живут только ночами, страшатся чужаков, скрывают свое непрочное счастье от мира. Но чем в этом отношении вампиры так уж сильно отличаются от любых других влюбленных? Их ночи прекраснее наших дней.
Ночью, а действие фильма происходит исключительно в темное время суток, все вампиры черно-белы; подобно ранним картинам Джармуша, подобно ему самому – режиссеру в черном с ранней сединой. Адам (Том Хиддлстон, поднаторевший в роли сверхчеловека после «Тора» и «Мстителей», где играл бога огня и лжи Локи) – темноволосый рокер-одиночка; всегда одет во все черное, лишь на шее висит кулон в виде белого черепа. Ева (Тильда Суинтон, в последних трех фильмах верная соратница Джармуша и его близкая подруга вне кино; в частности, помогала ему в записи последнего гитарного альбома) – светловолосая и светлоглазая библиофилка; всегда носит молочно-белую одежду, лишь на запястье браслет с украшением в виде черного черепа. Его черное с белой точкой, ее белое с черной точкой – инь и ян, нераздельное единство кажущихся противоположностей.
Сперва они порознь, затем воссоединяются, чтобы уже не расстаться. Впрочем, уже по первым кадрам ясно, что жить друг без друга они не в состоянии, так что имеет ли смысл говорить об интриге? Внутренняя гармония отношений Адама и Евы не допускает иного конфликта, чем перманентный, многовековой конфликт с окружающей реальностью. Заранее смирившись с проигрышем в этой партизанской войне, они бегут с места на место. Благо мир полон прекрасной музыки и архитектуры, поэзии и драматургии, живописи и науки, способных искупить любые неудобства, – и кровь худо-бедно бежит в венах вырождающегося человечества, так что серьезных перебоев с питанием тоже не предвидится. Адам и Ева играют в шахматы (уже зная, кто победит), путешествуют, беседуют. Просто лежат рядом друг с другом на одной постели, невинные и беспечные в своей наготе, будто вокруг – прежний Эдем. А иногда разнообразят быт: изобретут мороженое из крови и радуются, словно дети.