Великодушие, вроде этого случая, показывает, каким полным был его самоконтроль, но в то же время каким странным образом он отказывался от него, чтобы удовлетворить глубокую страсть к контролю над машиной и жизнью.
У этой беззаботности, которую Кларк демонстрировал за рулем, были и свои недостатки. Когда он тестировал новую машину или деталь, ему разрешали проехать только несколько кругов за один раз, потому что его выдающийся талант автоматически компенсировал практически любой недостаток машины. Из-за этого он был неспособен сообщить какую-либо полезную информацию своим инженерам, потому что попросту нейтрализовал любой недостаток машины за счет изменения стиля пилотирования. Другие гонщики скорее потребовали бы изменить подвеску или амортизатор, или передаточные числа, но даже если машина была совершенно неконкурентоспособна, Кларк, зачастую шокируя своих инженеров, устанавливал лучшее время круга и говорил: «Отлично, оставьте все как есть». Колин Чепмен признавал, что Кларк почти никогда не использовал полностью все резервы своего мастерства.
«Его талант был даже больше, чем он когда-либо показывал. Едва ли он когда-нибудь ездил на пределе своих возможностей. Он использовал только девять десятых своего таланта, что делает пропасть между ним и другими гонщиками еще больше».
В некоторых случаях, как во время Гран-при Германии на Нюрбургринге в 1962 году, когда он забыл включить топливный насос, Кларк действительно пилотировал на десять десятых. И опять он винил себя за ошибку. Он был раздражен и под воздействием психологического стресса использовал резервы, позволявшие ему вести машину с таким наивысшим мастерством, к которому ему редко приходилось прибегать. Он был абсолютным профессионалом. В его исполнении это казалось простым, но его спортивный стиль был настолько совершенным, что он никогда не терял контроля. Чепмен смог четко выразить мнение других гонщиков. «Я никогда не слышал ни слова критики в адрес техники пилотирования Джима Кларка или его методов в гонке».
Был ли он за рулем конкурентоспособной или, как случалось изредка, слабой или поврежденной машины, он всегда имел вдвое больше шансов победить, чем финишировать в первой шестерке. Он был мастером побед вопреки любому сценарию, и несмотря на то, что его триумфы в Индианаполисе (второе место в 1963 году, победа в 1965) были окружены легендами, его величайшей гонкой, возможно, была та, где он даже не победил.
В Гран-при Италии 1967 года он лидировал, потерял круг в боксах, и затем догнал весь пелетон, обгоняя одну машину за ругой, некоторые даже дважды. Это было невообразимым достижением, уникальным в современных гонках Гран-при. Фактически, он ехал на целый круг впереди всех остальных, пока на последнем круге его машина не сдалась из-за недостатка топлива. Это было изумительное шоу в эпоху, когда машины были почти равны, и судьбы гонок решали считанные секунды, на трассе, знаменитой своими плотными гонками и финишами колесо в колесо. Еще раз Кларк продемонстрировал свой огромный самоконтроль: хотя внешне он оставался спокойным, внутри кипела энергия, повышающаяся с каждой отметкой диаграммы его возмущения или разочарования, или чего угодно, что его мотивировало. Это был один из тех случаев, когда он мог показать всему миру, как много таланта у него оставалось в резерве, приводя своих соперников в отчаяние.
Монца могла стать знаменитой победой, но на дне его топливных баков не осталось последних нескольких галлонов. Сначала он винил Колин Чепмена, и после того, как исчезла толпа вокруг победителя, Джона Сертиза на «Honda», и вокруг него самого, как морального победителя, он набросился на Чепмена, обвиняя его в том, что он ошибся в подсчете количества топлива, необходимого на гонку.
Его кипящий адреналин сделал Чепмена жертвой острой брани, которая продемонстрировала ту сторону личности Кларка, которую редко можно было увидеть на публике. За десять лет до того Berwick and District Motor Club поступил с ним, как он считал, не совсем честно, несмотря на его несомненный талант, и ему тогда пришлось подчиниться их власти. Сейчас власть была в его руках, и Джим Кларк был очень, очень зол.
Монца и Нюрбургринг были виртуозными выступлениями, достойными Хуана Фанхио, Тацио Нуволари, Рудольфа Караччиолы, Айртона Сенны, Стирлинга Мосса или других представителей элиты великих гонщиков с природным, почти мистическим талантом, который выделял их в отдельную категорию. Уолтер Хайес, вице-президент «Ford», игравший ключевую роль в карьере Кларка, сказал на встрече в Эдинбурге, посвященной двадцатипятилетию аварии на Хоккенхайме: «Он родился в один день с Иоганном Штрауссом и Альбертом Эйнштейном [3], и подарил нам новый стиль музыки и очень необычную теорию относительности».
Он все еще грыз ногти (он говорил, это лучше курения), а впереди были годы трудностей, ведь мир автогонок был все еще полон остроглазых юнцов, уверенных с самого детства, что они станут чемпионами. Джеймс Хант был единственным, кто сделал это, но сотни других так никогда и не приблизились к цели, несмотря на всю свою уверенность. Многие, гораздо позже того, как все вокруг поняли, что они не смогут подняться на этот уровень, пережили свои мечты в любительских гонках или разочаровались, уверенные, что с ними когда-то поступили несправедливо, или считали, что если бы не невезение, их природный талант и обаяние тоже получили бы признание, как это произошло с Джимом Кларком.
Современные биографы могут быть очень удивлены и раздосадованы, потому что человек, которого они считали героем, великий победитель, знаменитый исследователь или спортсмен оказывается не таким и прекрасным. Их может разозлить, если они обнаружат героя, который не полностью соответствует их представлениям о нем, и тот факт, что Кларк был замкнутым, вечно неуверенным человеком, может не совпадать с общеизвестным мифом.
Автогонки потеряли свою простоту со смертью Джима Кларка. Он вырос во время войны. Многие из его коллег-гонщиков в годы, когда формировалась его личность, в Чатерхолле или клубных гонках по всей стране были бывшими военными, как Джок МакБейн, кому автогонки казались скучными, надежными и даже безопасными, по сравнению с тем, что они делали между 1939 и 1945 годами. Их опасности были несомненными, но для настоящих поклонников они были преодолимыми - если вы обладали талантом Джима Кларка.
(надпись на рисунке:
«- Я все сделаю в лучшем виде, господин Чепмен! Но вы не передумаете?
– Нет, думаю, с этим покончено, и я нашел второго пилота! Вперед!»)
Его репутация в безопасности. За годы, прошедшие со времени его смерти, не было ни скандалов, ни переоценок, никаких скелетов не доставали из шкафов, чтобы запятнать его репутацию, не только как одного из лучших гонщиков из всех, когда-либо гонявшихся, но и как обаятельного, скромного и приятного человека.
[1] На самом деле, у Джеки Стюарта на 2 победы больше, чем у Кларка - 27.
[2] Английский киноактер, обладатель «Оскара» 1958-го года за главную роль в фильме «За отдельными столиками».
[3] Видимо, Хайес ошибся, Штраус и Эйнштейн родились 14-го марта, тогда как Кларк - 4-го.