-- Еще бы! -- воскликнул Лукас. -- Самое время! У нас столько вопросов к нему, они не терпят отлагательств!
-- Так я и думал, -- отозвался царь, -- поэтому я уже отправил к вам государственный корабль. Через несколько дней он прибудет в Усландию, чтобы как можно быстрее забрать вас в Минадалию.
-- Большое спасибо, -- ответил Лукас, -- это, действительно, очень любезно с вашей стороны, Ваше величество.
-- А как дела у моей дочурки? -- осведомился царь. -- Ей хорошо отдыхается на вашем великолепном острове?
-- Думаю, очень, -- сказал Лукас, -- она помогает госпоже Ваас в лавке. Ей это очень нравится.
-- Это хорошо, -- раздался довольный голос царя, -- значит, она смогла немножко помочь. Будьте добры, передайте ей, чтобы она вместе с вами и Джимом отправлялась домой. Каникулы скоро заканчиваются, и ей надо подготовиться к школе, а также к своим обязанностям принцессы.
-- Я все передам, -- заверил Лукас. На том они распрощались, и телефонный разговор закончился.
В течение последующих дней Лукас, Джим и Ли Си готовились к путешествию в Миндалию. Ли Си паковала свой чемодан с серебряными замочками. Лукас собирал в скатку все вещи, которые он обычно раскладывал в кабине. На сей раз машинист решил оставить старую добрую Эмму дома. Во-первых, она еще окончательно не пришла в себя от последнего путешествия, а, во-вторых, на сей раз он мог справиться без локомотива. Так даже лучше, пусть Эмма немного отдохнет. Да и уезжают они ненадолго. Госпожа Ваас упаковала Джиму рюкзак, и положила туда свежевыглаженную машинистскую форму, фуражку и носогреечку.
Наконец прибыл красивый государственный корабль царя Пунь Гиня. Господин Тур Тур, понятным образом, спрятался до вечера в своем домике, чтобы не испугать мимопроходящие суда. Друзья поздоровались с капитаном, которого хорошо знали еще по тем временам, когда ловили в сети остров, потом распрощались со всеми жителями Усландии и в обществе маленькой принцессы поднялись на корабль. Поскольку нельзя было терять времени, тут же были подняты якоря, и корабль на всех парусах поплыл в сторону Миндалии.
Через несколько дней, великолепным ясным утром царский государственный корабль встречали и приветствовали ликующие жители Миндалии вместе с музыкальными капеллами на той же самой пристани, от которой год назад друзья отбыли в Усландию. Это произошло день в день год назад, значит, именно сегодня должен был проснуться дракон.
Когда они спустились на берег -- сперва Лукас, за ним Джим, а потом Ли Си, -- вдали вдруг показалась спешащая галопом к пристани четверка носильщиков паланкина, несущих на двух толстых позолоченных перекладинах огромное и, как поначалу казалось, пустое кресло.
-- Дайте мне спуститься! Дайте мне спуститься! -- послышался взволнованно щебечущий голосок, и путешественники наконец заметили на подушках кресла малюсенького паренька в золотом кафтане.
-- Пинг Понг! -- радостно крикнул Лукас. -- Рад тебя видеть!
Кресло опустили вниз, и друзья с принцессой по очереди осторожно пожали малышу старшему бонзе ручку. Разумеется, Пинг Понг немного вырос, и теперь был примерно с две ладони. От радости он без конца кланялся до самой земли и пищал:
-- Нет, какая радость, почтенные водители орденоносного локомотива! Я вне себя от восторга видеть нашу подобную цветочному лепестку принцессу Ли Си! От счастья мне не обрести себя, чтобы сметь приветствовать вас в добром здравии и расположении духа!
Пинг Понгу и вправду долго приходил в себя, а потом вспомнил, что царь тоже желает как можно скорее заключить в свои объятия дочурку и обе светлости, локомотивных героев.
Итак, путешественники вместе с малышом старшим бонзой сели в ожидавшую их пестро раскрашенную миндальскую карету, запряженную шестеркой белых лошадей, и поехали в Пинь, все улицы которого были украшены цветочными гирляндами. Необозримое количество людей с их детьми и внуками встречали гостей громкими привественными возгласами. А на лестнице из 99 серебряных ступеней, ведущей во дворец, их ждал его величество царь собственной персоной.
-- Мои благородные друзья! -- воскликнул он сверху и заспешил вниз по ступеням с раскрытыми для объятий руками. -- Ну наконец-то я опять вижу вас! Добро пожаловать ко мне!
Потом он обнял принцессу, радуясь тому, что она опять дома, и выглядит здоровой и хорошо отдохнувшей.
-- Ну что ж, -- сказал царь после окончания церемонии приветствия, -а теперь давайте не мешкая отправимся к дракону, иначе великий период пробуждения завершится в наше отсутствие. Прошу вас следовать за мной.
Пока они шагали через ворота из эбенового дерева, маленькая принцесса нашептывала Лукасу с Джимом:
-- Вот вы удивитесь, когда увидите, как теперь выглядит тот старый полуразрушенный слоновник, в который поместили дракона год тому назад. По приказу отца его отремонтировали и замечательно украсили.
Так оно и было. Уже идя через царский парк, они заметили сквозь деревья, что слоновник сияет и сверкает. Вот друзья остановились перед великолепным строением, едва не забыв, зачем они пришли. По приказу царая, хлев с большим куполом перестроили в 4-этажную пагоду с сотнями тысяч маленьких башенок, обрамлявших главную башню. Все было изукрашено фигурками, разнообразными орнаментами и звенящими колокольцами.
Наконец друзья оторвались от сказочного зрелища и пошли вслед за царем через золотые ворота внутрь здания. Их охватила глубокая тишина. Некоторое время глаза привыкали к многоцветным огонькам от пестрых фонарей. Внутри здания все стены до самого потолка были покрыты бесподобными росписями, таинственно мерцавшими в полумраке. Из высокого купола, в середине которого находилась круглая плита из янтаря, служившая окном, косо падал один единственный золотой луч света в дальнюю сумеречную часть зала и освещал преображавшегося дракона.
Лукас и Джим поначалу вовсе не могли признать в нем драконшу, с которой они сражались в Грусландии. Только мало помалу они заметили некоторое сходство. Длинная заостренная пасть пропала, отвратительного торчащего клыка не было и в помине. Голова имела теперь сходство с львиной, правда, весьма отдаленное. Туловище как бы немного вытянулось, то же самое произошло и с хвостом, который дракон обвил вокруг себя на кошачий манер. А его прежде такая отвратительная чешуйчатая кожа была сплошь и рядом покрыта таинственными символами и узорами. Он лежал, словно гигантское изваяние, голова неподвижно покоилась на передних лапах, а свет, сияя и переливаясь, играл на его золотом теле.