– Ну и как мне найти этот дом? Есть какая-нибудь дорога? И предпочтительно не по пояс в грязной воде.
– Я тебя провожу, если хочешь.
– Правда?
– Ну да. Тут, если будешь сидеть на месте, тебя точно сожрут.
Прошло уже больше недели – если в посмертной вечности вообще есть смысл измерять время, – а Сэмпл так и не вышла на связь. Эйми была недовольна, и это ещё мягко сказано. С одной стороны, она и вправду тревожилась за сестру – боялась, как бы с Сэмпл чего не случилось. Хотя Сэмпл всегда отличалась непомерной бравадой и большим самомнением, в частности, относительно своей красоты и гениальности, она никогда не умела предвидеть последствия своих безрассудных поступков. Она всегда действовала под влиянием спонтанных порывов, а её неискоренимая привычка сперва сигануть, а потом уже посмотреть куда – как это было в случае с Некрополисом, – нередко ввергала в крупные неприятности и при жизни, и после смерти.
Как всегда, когда Эйми припоминала все малоприятные истории, произошедшие из-за импульсивности Сэмпл, её страх за сестру обернулся злостью, и она принялась убеждать себя, что ничего с Сэмпл не случилось. Просто пустилась в очередное безумное приключение, к собственному удовольствию, – и думать забыла про Эйми и её поручение. Впрочем, в переживаниях Эйми за Сэмпл всегда присутствовал элемент своекорыстия. Хотя сестры ни разу этого не обсуждали, обеих очень тревожил вопрос, что будет, если по каким-то причинам одна из них выпадет из текущей фазы загробной жизни и вернётся в Большую Двойную Спираль или если с ней вдруг случится что-то ужасное… что будет с той, кто останется? Каждый раз, когда Эйми задумывалась об этом – а после разделения с Сэмпл она задумывалась об этом достаточно часто, – ей вспоминались истории про сиамских близнецов. Когда один из них умирал, второй терял волю к жизни.
Для мрачного настроения Эйми была и другая причина. В отсутствие Сэмпл Эйми лишилась источника возбуждения – резонанса от безумных, а иногда и жестоких выходок сестры; от них у Эйми щекотало нервы, они помогали ей удовлетворить свои собственные латентные склонности. Она не призналась бы в этом даже себе, но давно начала находить удовольствие в этих компенсаторных ощущениях, и ей очень их не хватало.
Но молчание Сэмпл было всего лишь одной из многих проблем, навалившихся на Эйми. Всякие странности стали твориться на её Небесах. Было сложно сказать, с чем это связано: с отсутствием Сэмпл или с чем-то другим. Странности начались вскоре после отбытия Сэмпл в Некрополис, но Эйми не видела тут никакой логической связи. Впрочем, здесь, в мире загробном, были свои логические законы. Разумеется, странные вещи происходили на Небесах и раньше, но тогда Эйми могла обвинять в этом Сэмпл с её злобными шуточками. А теперь, когда Сэмпл поблизости не было и Эйми некого стало винить, у неё не осталось никаких более-менее разумных объяснений этим странным и неестественным событиям. Сперва, когда дело касалось только необъяснимых свечений на небе и непонятно откуда взявшихся лягушек, Эйми решила, что Сэмпл пытается довести её на расстоянии. Но дальше – больше. В озере поселились морские чудовища, Небеса пережили нашествие мультяшных крыс в шесть дюймов ростом – крысы были одеты в шорты, ходили на задних лапах и сжирали все на своём пути, что не было заперто в сундуки и буфеты. На этом этапе Эйми пришлось отказаться от своей теории «дистанционного издевательства». Сэмпл тут ни при чём. Морские чудовища и мультяшные крысы – не её стиль.
В один особенно нервный день над горами величественно поднялся НЛО. Пожалуй, это была самая эффектная из всех странностей, имеющихся «на сегодняшний день». Хотя летающая тарелка в общем-то ничего и не сделала, только спустилась и пару минут повисела над озером, Эйми всё равно стало страшно. Она собиралась расширить и усовершенствовать Небеса, а тут получается, что она даже не в состоянии контролировать своё пространство. Тарелка и вправду была похожа на перевёрнутое блюдце тёмно-синего цвета с металлическим отливом, с башенкой наверху и тремя круглыми выпуклостями внизу. Эйми смотрела на эту штуку, и её переполняло горькое чувство собственной несостоятельности. Предчувствие грядущего провала. Словно для того, чтобы Эйми стало ещё поганей, одна из белолицых обезьян с Голгофы неожиданно появилась на террасе – вообще-то туда обезьян не пускали, – запрыгнула на каменную балюстраду и принялась делать какие-то странные знаки руками, словно подавая сигналы НЛО. Эйми вдруг охватило странное ощущение, как будто всю её посмертную нервную систему погрузили в тёплую воду. Ощущение быстро прошло, но неприятный осадок остался.
В первый раз за всю жизнь после смерти Эйми была столь близка к отчаянию. Она всхлипнула и прошептала, тихо-тихо, так чтобы её не услышала даже белолицая обезьяна:
– Сэмпл, пожалуйста, позвони домой.
– Сэмпл, выходи из бассейна.
Но Сэмпл совсем не хотелось выходить. Она устроилась так, чтобы её разбитое тело оказалось как раз в струе пузырьков из искусственного водоворота, и не собиралась сдвинуться с места, пока не пройдёт это кошмарное ощущение – не только внешнее, но и внутреннее, – что по ней прошлось стадо диких слонов. Ей не хотелось ни с кем разговаривать. В этой тёплой воде с ароматом роз ей почти удалось собрать воедино редкие фрагменты той исключительной сексуальной галлюцинации, которую она испытала в свой первый раз с Анубисом, и вспомнить безликого мужчину, вдруг оказавшегося на месте Анубиса.
– Слушай, оставь меня в покое.
Зиппора поджала губы. Она явно не собиралась оставлять Сэмпл в покое.
– Я серьёзно тебе говорю. У нас два часа до выхода.
– Ему мало, что он меня выеб, так что я ходить не могу? Не хочу я смотреть на его идиотскую бомбу.
Сэмпл надеялась, что сераль Анубиса будет местом блаженной лени и сонной неги – такая оранжерея для праздных женщин, у которых масса свободного времени и на уме только секс. Она представляла себе роскошные апартаменты, где жены и наложницы в тонких шелках и золоте возлежат на мягких подушках у хрустальных фонтанов с ароматизированной водой, среди мраморных колонн, едят конфеты и сладости, смотрят телевизор, ведут язвительные беседы и красят ногти. В реальности всё обстояло несколько по-другому. Фонтаны и мраморные колонны присутствовали, равно как и шёлковые и парчовые подушки и многочисленные треугольные телевизоры. Конфеты и сладости подавали на серебряных блюдах. В общем, вкусы Анубиса не отличались оригинальностью. Везде были кошки: спали, играли, вылизывались или просто сидели на спинках диванов и глядели куда-то в пространство. Похоже, кошек здесь боготворили, как и в Древнем Египте. То есть всё было именно так, как себе и представляла Сэмпл. За одним небольшим исключением: женщины в серале вовсе не производили впечатления разнеженных дев для утех. Это были жестокие хищницы, по-другому не скажешь. Сэмпл почти сразу же поняла, что здесь полным ходом идут политические интриги: от тщательно спланированных операций по очернению доброго имени до профессионально поставленного шпионажа и даже убийства соперниц посредством яда.
Анубис правил исходя исключительно из своих противоречивых капризов, вся его власть строилась на посторонних влияниях, подкупах и коррупции. Хотя предполагалось, что жены и наложницы не должны иметь вообще никаких контактов с внешним миром, просители из всех каст и классов так или иначе находили пути к женщинам бога-царя в надежде, что те сумеют как-то повлиять на своего повелителя и господина.
Наибольшим влиянием и властью в этом замкнутом женском мирке пользовалась Зиппора, старшая наложница божественного господина, которая в данный момент выговаривала Сэмпл за то, что та слишком долго нежилась в бассейне.
– Твоё присутствие обязательно. Это не обсуждается. Если кто-то туда не пойдёт, у него должна быть очень уважительная причина.