Она с благодарностью затянулась дымом и обвела взглядом шатёр:
– А ты тут неплохо устроился, я смотрю.
Моисей оглядел шатёр с видом гордого собственника:
– Поверь мне на слово, это не такая уж и синекура – работать пророком Господа. Так что, думаю, я заслужил некоторые бытовые удобства.
– А с народом проблем не бывает? Разве никто сюда не заходит и не задаётся вопросом, что что-то здесь явно не так? В смысле исторической достоверности? Они, конечно, тупые как пробки, но у тебя тут столько всего… хватит с избытком, чтобы поднять мятеж даже среди законченных идиотов.
Моисей рассмеялся:
– Сюда никто не заходит.
– То есть, как не заходит? – удивилась Сэмпл.
– Они думают, что у меня тут Скрижали Завета и если кто на них взглянет, то сразу ослепнет.
– То есть ты их откровенно дурачишь?
Моисей подмигнул:
– Дураки, они дли того и есть, чтобы их дурачить. Когда мы снимаемся с места и им приходится паковать мои вещи, я говорю, чтобы они крепко зажмурились и не открывали глаза.
Сэмпл ещё раз оглядела шатёр:
– А у тебя есть Скрижали Завета?
– Раньше были. Но на последней оргии с Золотым Тельцом у нас тут случилось одно разногласие, и скрижали разбились, все десять заповедей.
– А что было-то?
– Да этот туберкулёзный придурок, Док Холлидей, упился до невменяемого состояния, выхватил свой пистолет и попытался меня пристрелить. Мне повезло – не попал. У него золотые пули и Пистолет, Который Принадлежал Элвису, так что мне могло сильно не поздоровиться, если б меня зацепило.
– И что ты сделал?
– Я напустил на них плазму. Очень надеюсь, что эта сладкая парочка улетела прямиком в Большую Двойную Спираль.
– Парочка? А кто второй?
Моисей скривился:
– Холлидей и этот Моррисон.
Сэмпл мгновенно насторожилась:
– Моррисон?
– Джим Моррисон, этот певец из шестидесятых. Законченный алкоголик. А почему ты спрашиваешь?
Сэмпл постаралась не выказать своего любопытства:
– Да просто так. Недавно слышала это имя. Разумеется, вовсе не исключено, что этот придурок – ненастоящий Джим Моррисон. Тут много таких малахольных якобы Джимов Моррисонов, Джимми Хендриксон, Джерри Гарсия. Называются громкими именами, чтобы девок цеплять.
Моисей протянул руку и прикоснулся к груди Сэмпл. Похоже, ему хотелось ещё. У неё чуть не сорвалось, что и сам Моисей называется громким именем, так что чья бы корова мычала… но она прикусила язык. Сейчас не время для ехидных подколов. Пока что она неплохо справляется с Моисеем, но не стоит лишний раз испытывать удачу. Моисей уже придвинулся ближе и теперь облизывал ей ухо. В первый раз это было приятно – расслабиться после всех прошлых напрягов. Но одного раза вполне достаточно. Впрочем, Сэмпл знала, что если Моисей захочет ещё, она всё равно ему не откажет. А он хотел. Ещё как хотел. Она сомкнула ладонь на его твёрдом члене в полной боевой готовности и принялась легонько его поглаживать. Может, на этот раз ей удастся отделаться творческой мастурбацией. Она прошептала ему на ухо:
– У меня ощущение, что ты уже очень давно этим не занимался.
– Не то чтобы очень, но давно.
– Что, местные девушки все такие страшилы, что даже некого привести к себе на ночь? Кстати, мне интересно: если ты кого-то приводишь, ты что, завязываешь им глаза, чтобы они не ослепли, увидев Скрижали?
Моисей весь напрягся под её умелыми прикосновениями, а когда заговорил, то его речь прерывалась краткими вздохами удовольствия:
– Да, раньше я именно так и делал, но потом все равно приходилось от них избавляться. Чтобы чего лишнего не сболтнули.
Сэмпл на миг замерла. Что это значит, «приходилось от них избавляться, чтобы чего лишнего не сболтнули»? Он что, намекает… Её аж передёрнуло. Ни хрена себе откровение: патриарх – серийный маньяк-убийца.
– Ты чего? – обиженно проговорил Моисей. – Почему остановилась? Мне было так хорошо.
На этот раз Сэмпл не стала сдерживаться. Она сказала, что думала. Если ей предстоит возвратиться в Большую Двойную Спираль, может, оно и к лучшему. А то в теперешней инкарнации ей, похоже, суждено общаться исключительно с извращенцами и психопатами.
– А от меня ты потом тоже избавишься?
– Субмарина. Наверное, это была субмарина.
Джим улыбнулся:
– В наше время мы называли их просто – подводные лодки.
Док пожал плечами:
– А я, выходит, застрял во времени Жюля Верна. Но факт остаётся фактом. Что-то же их подорвало, этих горгулий.
Джим нахмурился. Теперь, когда опасность погони уже миновала, он немного замедлил ход и вёл катер на крейсерской скорости. Он оглянулся назад и посмотрел на обломки водных мотоциклов.
– Если это была подводная лодка, выходит, Геенна вроде как в блокаде.
Но Док не проникся этой идеей.
– За каким чёртом кому-то ставить блокаду на Геенну?
– Откуда я знаю? Я о том и говорю. Смысла нет никакого, Но тогда получается, кто-то нас очень любит и всячески нам помогает добраться до места. Ну, то есть куда мы едем. А поскольку я понятия не имею, куда мы едем, и что-то не помню, чтобы у меня были друзья, любовницы или покровители, у которых есть подводная лодка, то я в полной растерянности. Понимаешь, о чём я? Это очередная загадка. Есть над чем поломать голову.
Док опять взял бутылку, которую отставил в минуту опасности. Похоже, он не разделял тревог Джима.
– Я давно уяснил для себя одну вещь: голову лучше вообще не ломать. Здесь все не так, как мы привыкли при жизни, так чего зря напрягаться. Всё равно ничего умного не придумаешь.
Подход, может, и верный, но Джим его не разделял. Доку, конечно же, проще. Либо он пробыл в Посмертии так долго, что уже перестал волноваться за вероятные варианты будущего, либо знает что-то такое, чего не знает Джим. Знает, но не говорит.
– И тебя ни капельки не волнует, что с тобой будет?
Док на секунду задумался:
– Я стараюсь не волноваться, никогда. Но мне будет значительно легче, когда мы достигнем тоннеля.
Моисей поднялся с постели, подошёл к мини-бару в углу и неторопливо смешал два коктейля: ром с колой. Похоже, тревоги Сэмпл его позабавили.
– Не буду я от тебя избавляться. Ты совсем не такая, как эти кретины. Ты – совершенно другое дело. С ними я могу делать, что захочу. В смысле, они – моя собственность. Либо я сам их создал, либо они пришли ко мне из Спирали по доброй воле и остались здесь на условиях, что будут принадлежать мне душой и телом, каковыми я распоряжаюсь по собственному усмотрению. Разница между ними и овцами с козами так мала, что вообще не считается. Иногда я приношу в жертву овцу, иногда – молодую женщину. У тебя с этим проблемы?
Хотя сейчас они обсуждали её ближайшее будущее, вопрос самый что ни на есть насущный, поскольку решалась её судьба. Сэмпл все равно оценила ром с колой, поданный в высоком сапфирно-синем бокале с наледью. Это так не вязалось с ветхозаветной пустыней снаружи – и было так очаровательно в своей абсурдной нелепости. Также она оценила тело, которое сделал себе Моисей. С точки зрения эстетики, это было великолепное тело. Идеальные рельефные мышцы, идеальные пропорции, идеальная симметрия. Как у скульптур Микеланджело.
– Как-то не хочется, чтобы меня принесли в жертву.
Моисей протянул Сэмпл её коктейль.
– А что такого ужасного в человеческих жертвах? Разве Бог не велел Аврааму принести ему в жертву собственного сына? Сына убить ради Господа?
В другой ситуации Сэмпл, наверное, посмеялась бы над этим пророческим пафосом. Нести такой бред с таким важным видом – это действительно что-то с чем-то. Но сейчас ей было не до смеха.
– Не говори ерунды, Пророк Божий. «Сына убить ради Господа» – это вообще не из Библии, это из Боба Дилана. И Бог всё равно отказался от этой жертвы. Это было лишь испытание веры. Почитай «Бытие», двадцать вторую главу.
– Ты знаешь Библию?
Сэмпл уже начала раздражаться. Ей по-прежнему было страшно, но злость оказалась сильнее.
– Конечно, я знаю Библию. Я же вроде как половинка Эйми Сэмпл Макферсон, правильно?
Моисей резко обернулся и испытующе посмотрел на неё:
– И там, где ты обитаешь со своей сестрой, у тебя не было искушения злоупотребить властью над своими созданиями, унизить их, причинить им боль?
Сэмпл вспомнила про Голгофу Эйми и про свои собственные пыточные покои. ЕЙ не хотелось рассказывать обо всём этом Моисею, но и лицемерить тоже не хотелось. Поэтому Сэмпл решила уйти от ответа.
– Если ты переспал с женщиной, а наутро принёс её в жертву, это похоже на то, как бывает у богомолов. А мы же всё-таки не насекомые.
Моисей снисходительно улыбнулся:
– У богомолов самка убивает самца после совокупления.
Эта улыбка взбесила Сэмпл.
– Ладно, а как насчёт ритуальных серийных убийств? Это как-то наводит на мысли о Нормане Бейтсе[42].
– Я не держу мать в погребе. И к тому же что-то я сомневаюсь, чтобы бедняга Бейтс занимался сексом со своими жертвами.
– Но всё равно он их убивал.
– Я этих девочек не убиваю. Ты подумай как следует. Они уже мёртвые, правильно? Мы все уже мёртвые. Самое худшее, что с ними может случиться, – они вернутся обратно в Большую Двойную Спираль. А им это, может быть, только на пользу. Когда они соберутся опять воплотиться в реальность, они, может быть, выберут для себя что-нибудь поумнее. Невежество – выбор глупцов, но если глупцы способны чему-то учиться, они вскоре поймут, что невежество – это подъем по отвесной скале, где тебе не за что уцепиться, а внизу поджидают лишь острые камни.
– Как поэтично.
– Работа у меня такая. В частности, произносить поэтичные речи.
– Эту работу я знаю. Мы с сестрой помогали писать книгу об евангелизме двадцатого века. Жаль, что мы не дожили до телевидения. А то бы заделали своё шоу. Сколотили бы целое состояние. Может быть, даже открыли бы парк развлечений.
– Расскажи мне побольше. О себе и о сестре.
Несмотря на уверения Моисея, что он вовсе не собирается «избавляться» от Сэмпл, ей всё ещё было тревожно.
– Раньше мы были одним существом, теперь нас двое. Что ещё тебе надо знать?
– Ты, кажется, говорила, что оказалась в Некрополисе по поручению сестры.
Сэмпл задумчиво посмотрела на Моисея. До этой минуты она держала его за такого же параноидального психопата с непомерной манией величия, как и Анубис. Может быть, первое впечатление и вправду обманчиво. Похоже, она его недооценила. Моисей хотя бы слушал, что она говорит. Слушал и запоминал.
– Некрополис – это был только отправной пункт. К несчастью, там я связалась с Анубисом, что сбило все мои планы. А потом он устроил эти ядерные испытания, и мне удалось сбежать.
– А теперь ты связалась со мной?
Сэмпл прикрылась шёлковой простыней.
– То есть ты так это видишь?
– Я пока что не понял, как я это вижу. Сперва мне нужно побольше узнать о твоей миссии. По поручению сестры.
Сэмпл выдержала его пристальный взгляд. Может, поэтому Моисей и не собирается её убивать и даже пытается быть любезным? Сигаретку вот дал, угостил коктейлем… Что-то ему явно нужно. От неё или от Эйми. Осталось лишь выяснить – что.
– Это была никакая не миссия. Просто просьба.
– Миссия, просьба – не важно. Всё равно ты, по-моему, не хочешь рассказывать.
– Просто это семейное дело, а сестра очень не любит, когда говорят о её делах. С посторонними.
– Даже с теми, кто мог бы реально помочь?
Моисей смотрел ей прямо в глаза, и Сэмпл не могла отвести взгляда. Это было бы равносильно признанию своего поражения.
– Ты считаешь, что можешь чем-то помочь моей сестре? – Сэмпл чуть сдвинулась, так что шёлковая простыня натянулась у неё на груди. – Знаешь, мы с ней очень разные. Эйми совсем не такая, как я. Я, как бы это сказать… приземленней.
– Мне стало известно из достоверных источников, что твоей сестре нужна помощь в экспансии её Небес.
– Из каких достоверных источников?
– Ну, ходили такие слухи.
Сэмпл выругалась про себя.
– Слухи – это не достоверный источник. – Скорее всего это Эймины монашки. Язык без костей. Сэмпл всегда знала, что им нельзя доверять. – Но даже если сестре и нужна помощь с экспансией её Небес, ты что, собираешься ей помогать?
Моисей приосанился:
– Может быть.
– И в чём конкретно будет выражаться эта помощь?
Моисей указал жестом куда-то вдаль, на пустыню снаружи:
– У меня своя паства и неплохие способности к созидательной деятельности.
Сэмпл подумала, что разговор у них получается странный, но ей не хотелось, чтобы Моисей заметил её смущение. На самом деле, когда Эйми обратилась к ней с просьбой найти поэта, Сэмпл первым делом подумала про него, но потом отказалась от этой мысли. Она много слышала про этого предполагаемого Моисея и решила, что он не подходит – из-за своей явной психической неуравновешенности. Теперь, когда она узнала его поближе, то окончательно убедилась, что он больной на голову. Конечно, можно на все плюнуть, отвести Моисея к Эйми, и пусть разбираются сами. А Сэмпл спокойно займётся своими делами. Тем более что он прямо рвётся в помощники. Вот только с чего бы такое рвение. И тут она вдруг поняла, в чём дело…
Она все думала, что ему надо от Эйми, а ответ напрашивался сам собой. Она понимающе улыбнулась, глядя прямо в глаза Моисею:
– Тебе нужна Земля Обетованная, правильно? И ты нацелился на Небеса Эйми?
К чести Моисея надо заметить: когда его намерения были раскрыты, он не стал изворачиваться и юлить. Он лишь улыбнулся:
– Вот почему я не буду тебя убивать – чтобы ты мне рассказала, как их найти.
Сэмпл всё-таки выкупила себе жизнь. Но ценой новых проблем. Во-первых, ей так и не удалось избавиться от Моисея и его неумытой команды уродов. На самом деле она завязалась с ним ещё крепче. А во-вторых, если по правде, Сэмпл понятия не имела, как ей вернуться обратно к Эйми с её придурочными монашками и не менее придурочными мультяшными птичками.
42
Норман Бейтс – маньяк-убийца, герой повести Роберта Блоха «Психоз» (Рsyсho), по которому в 1960 г. Альфред Хичкок снял одноимённый фильм, безусловный шедевр жанра криминального триллера, давно ставший классикой.