Один юрист из Сиэтла, кто знал, сколько сил вложил Лео Брантон в это дело, выразил своё удивление в разговоре со мной, что в процессе не было упомянуто даже его имя.
— Я хорошо знаю, — начал он, — что вопреки самому отвратительному судебному процессу 90–х, Лео Брантон продолжал помогать Элу Хендриксу в различных более поздних тяжбах и в попытках возвратить оставшуюся интеллектуальную собственность.
Когда я в свою очередь выразила удивление по поводу помощи Брантона Жени, ведь я знала, что она публично и в частных беседах отзывалась о нём в очень оскорбительных тонах, он усмехнулся и добавил:
— Жени даже послала Брандону письмо, принося ему свои извинения.
Я позвонила Лео Брантону, и он подтвердил, что 31 марта 2003 года Жени Хендрикс прислала ему длинное письмо, в котором она пишет, что его помощь в суде с Эдом Чалпиным/PPX, прошедшем в Англии, была для неё неоценима и благодарит за консультацию в вопросах с оставшимися контрактами. Она благодарит его за долголетнюю преданность её отцу и выражает сожаление, что во время судебного процесса 1993 года Брантон был несправедливо обвинён в мошенничестве. Этот адвокат в отставке признался мне, что Рид Вассон, теперешний главный адвокат Жени, посчитал, что этим письмом сможет заштопать прорехи в прошлом. По крайней мере, получив это письмо, Брантон почувствовал облегчение по поводу сложившейся ситуации и написал ответ, в котором он благодарил её за тёплые слова.
Он убеждён, что Жени никогда бы не стала настраивать против него своего отца, даже если бы на этом настаивал Пол Аллен.
— Необходимости обращаться в суд не было, — сказал мне Брантон.
— И вы считаете, что до сих пор бы управляли Наследием Хендрикса, если бы не тот судебный процесс? — спросила я.
— Несомненно! — воскликнул Брантон.
В течение нашей долгой с ним беседы Брантон упомянул о многих участниках саги о Джими Хендриксе, и о том, что рок–звёзды обычно повышаются в цене, если они мертвы, а относительно процесса Леона Хендрикса против Жени 2004 года, Брантон сказал:
— Сначала существовало завещание, по которому Леону отходил определённый процент, затем оно переписывалось несколько раз, и в итоге он оказался полностью исключён из отцовского завещания. Я не знаю, что послужило этому причиной. Думаю, это бесчестно по отношению к брату Джими, и я не понимаю, почему никто не вызвал меня свидетелем на этом процессе.
— Да, странно, — поддержала я его. — Я тоже думаю, что вы бы оказались очень кстати со своими показаниями, как один из важнейших свидетелей.
— Именно так, — сказал Брантон. — Но никто так мне и не позвонил.
Я не удержалась и полюбопытствовала, какого он мнения о Чалпине:
— В 2002 году вы помогли Жени Хендрикс в деле с Чалпиным, вам же все эти годы часто приходилось с ним видеться, ведь так, верно?
— Даже чаще, чем вы думаете, — сказал Брантон. — Когда меня спрашивают о Чалпине, я часто отвечаю, что создаётся впечатление, будто он испытывает какое–то сексуальное влечение к судебным процессам. Помню один случай в 1973 году — я приехал в Англию в связи с одним судебным процессом, который, кстати, он проиграл. Он попытался меня втянуть в тяжбу, но у меня не было никакого желания давать ему пятьдесят процентов, подобно Братьям Уорнерам, которые уже отстёгивали их ему по американским законам. Они уже почувствовали, что на материале Хендрикса можно делать миллионы и не хотели потерять такую возможность, и поторопились заключить с ним соглашение. В то время адвокаты Хендрикса не смогли добиться от него отказа от прав из–за различия в законах иностранного государства. Там решалось, либо подписываем множество соглашений, либо не подписываем ни одного. Решалось, соглашаемся ли мы с этим Чалпиным, с ним самим и с его условиями или нет. Разобравшись в бумагах, я сказал тогда ему: "От меня вы не получите даже доллара, чтобы купить себе кофе с рогаликом".
Нам зелёный свет!
— Предъявите ваши права. Докажите нам, что они у вас есть, — такие и подобные насмешки понеслись навстречу Жени Хендрикс, из далёкого от Сиэтла места, когда двух почтенных пожилых джентльменов заинтересовал процесс, на котором оказались закопанными глубоко в землю выдвинутые Леоном Хендриксом требования против неё. Из одного из живописных городков на южном побережье Англии Джон Хиллман, директор Яметы и автор всех основных её документов, и преданный ему, ныне уже покойный, ассистент, сэр Гай Хендерсон, внимательно следили за событиями, разворачивающимися вокруг компании Экспириенс–Хендрикс.