— Думаю, этот Спайк Миллиген — гениален, — сказал мне Хендрикс.
25 ноября
Ноэл, Мич и Джими постоянно жаловались на тот мизер, который они получали в конце недели и на который они просто не в состоянии были прожить следующую, а Майк, как обычно вёл себя уклончиво, и, несмотря на то, что он продвигал вперёд их проект, он не предпринимал никаких действий на улучшение их финансового положения. Час договорился на гастроли по Германии. Несколько дней Опыты провели в Мюнхене, играя в основном для американских солдат вместе с парой других групп, играющих в стиле соул. Ноэл довольно бегло говорил по–немецки и ему всегда удавалось найти место, где можно было им всем троим недорого поесть.
Мюнхен Джими понравился, но что за чёрт, он оказался в таком же положении в каком был, покидая Штаты. Положение спас "кентский приятель Ноэла по выпивке" — Джерри Стикеллз.
— Стикеллз был хорошим механиком, — сказал Ноэл, — и у него был свой миниавтобус, который могла бы использовать группа, поэтому администрация Джеффери решила нанять его возить нас, заниматься нашим оборудованием и он быстро выучился всему, чем обычно занимаются роуд–менеджеры.
Помолчав, Ноэл добавил:
— Удивительно, но Джерри действительно ничего не понимал в нашей музыке.
Особенно сильно сжигала Часа одна идея, которая засела в его сознании с того самого первого момента, как он увидел Джимми Джеймса. Он мечтал устроить небольшой концерт, исключительно только для него, который бы никто из музыкального Лондона не смог бы забыть — этакий официальный запуск мистера Джими Хендрикса и его новой группы.
Приём в обеденное время записывающихся поп–групп стал лондонской традицией и Чандлер наскрёб последние фунты, чтобы в прессе напечатали шуточное приглашение на "попойку" 25 ноября в клуб Мешок гвоздей. Никто не понимал лучше Часа, как всё зависело от того, кто соберётся там в этот вечер. Но он шёл на риск, так как знал, что тесто не поднимется, если звёзды музыкального мира, на которых он рассчитывал — а они привыкли поздно ложиться и просыпаться не ранее полудня — вовремя не окажутся на месте. Ещё хуже, если они вообще не появятся. А если они перепутают число? Или забудут?
— Я потерял веру в Джими, Ноэла и Мича, — вспоминал он, — и нервы мои начали сдавать.
Превращение басиста в соменеджера, импресарио и продюсера одновременно слишком большим грузом ответственности легло на плечи Часа. Его обязательства перед Джими, его обещания, данные ему, обещания добыть ему положение и успех выступлениями самым лучшим образом и избежать тех многочисленных промахов, которые вдруг вспомнились ему, сделанных Майклом Джеффери в его управлении Animals.
Этот зимний день был не по сезону прекрасен. Морозный воздух искрился хрусталиками льда и природа подарила ему один из своих знаменитых английских солнечных дней с чистым прозрачно–голубым небом.
Но вот очаровательные юные принцессы начали стекаться в Мешок на Кингли–Стрит, в нескольких шагах от Карнаби–Стрит. Едва ли они вчера или в какой другой день в такое время, нарядившись, шли в клуб. Чандлер зря волновался. Эрик Клаптон. Битлы. Камни. Пит Таунзенд. И многие другие. Возвышающаяся над всеми ними громада Часа светилась от восторга, заметив представителей прессы, улыбающихся и подписывающие небрежно свои влиятельные имена — "крутые парни" — так думал про них Час. По его оценке, собралась вся журналистская лондонская когорта. Нет, не с самого верха. Только пара репортёров из "националки", как принято называть ежедневные газеты, но пришли обозреватели всех музыкальных еженедельников — и Нью–Мюзикал–Экспресс, и Мелоди–Мейкер, и Диск, и Мюзик–Эхо, и Рекорд–Миррор.
Пришли в тот день ещё двое других "крутых парней": 15–летний Дэн Кессел и его 12–летний брат, Дэвид. Оба яркие таланты, искушённые музыкально, сыновья американского гитариста Барни Кесселя, давно уже попавшего под влияние Чарли Кристиана — уважаемого не только в джазовых кругах, но и в поп–музыке, работавшего со всеми, от Фила Спектора до Рики Нельсона. Мальчики знали, что в Мешке гвоздей устраиваются такие особенные приёмы и они уговорили своего отца воспользоваться своими связями в Полидоре, чтобы получить приглашение в этот клуб.
— Это был самый невероятный день в моей жизни! — вспоминал Дэн Кессел. — Мы сидели буквально вплотную с самыми величайшими гитаристами Лондона. Нашими кумирами. Мы попали на самое первое выступление Джими Хендрикса. Мы не верили своим глазам, он играл фантастически! Все английские музыканты посходили с ума — они хлопали ему, кричали, аплодировали, выкрикивали слова восхищения!