Когда Мейснер показал деньги Джимми, тот уставился на них во все глаза. Вот так поворот в истории войны: десятидолларовые банкноты на социалистическую пропаганду чуть ли не валяются в задних комнатах пивных! Как хоть зовут этого малого? Где его можно найти? Мейснер предложил пойти к нему вдвоем, и, наспех поужинав, они помчались разыскивать незнакомца.
V
Джери Коулмен упомянул несколько питейных заведений, где он был завсегдатаем, и в одном из них они действительно нашли его. Джери был человек молодой; говорил он как-то очень уж гладко и не менее гладко был выбрит; Джимми принял его за сыщика — ему не раз приходилось иметь с ними дело в годы бродяжничества. Одет он был хорошо и, видно, следил за ногтями, что, как известно, редко может позволить себе рабочий. Но держался он без всякого фасона, как равный, и попросил называть его просто по имени. Он поговорил с Джимми очень немного, ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы убедиться, что человек он подходящий, а затем вынул несколько банковых билетов и попросил Джимми подыскать ему еще ребят понадежней. Нехорошо, если у одного человека оказывается на руках чересчур много денег — подозрительно; но когда они потратят то, что он им даст на распределение листовок среди рабочих военного завода, на устройство уличных митингов и на выпуск задуманной радикальной газеты, то получат еще сколько угодно там же.
— А где это — там же? —спросил Джимми, но Джери Коулмен лишь многозначительно подмигнул. После некоторого размышления он решил, что, пожалуй, можно и рассказать,— только пусть дадут слово, что без его ведома ни одна душа не узнает об этом. Слово они тут же дали, и Джери объявил, что он представитель Американской Федерации Труда. Решено вовлечь в профсоюз рабочих местных военных заводов и установить восьмичасовой рабочий день. Но хозяева ни в коем случае не должны пронюхать про это дело — ни слова никому, кроме тех, кого он, Коулмен, сочтет достойным доверия. Вот Джимми и Мейснеру он доверяет — пусть они знают, что их поддерживает огромная трудовая организация; она будет им помогать, невзирая ни на какие издержки. Надо думать, что деньги они, конечно, используют добросовестно.
— Да вы что! — не выдержал Джимми.— За кого вы нас принимаете? За мошенников, что ли?
Коулмен поспешил их уверить, что он, слава богу, разбирается в людях. А Джимми сердито добавил, что тот, кто ищет легкого заработка, не стал бы заниматься социалистической пропагандой. Рабочие-социалисты и их представители никогда не присваивали общественных денег, чем-чем, а этим они могут похвастаться. Мистер Коулмен, то есть Джери, получит счет на каждый потраченный ими доллар.
Как раз на этот самый вечер было назначено собрание комиссии по пропаганде, состоявшей из шести самых активных членов организации. Джимми и Мейснер явились со своим неожиданно обретенным богатством, которое, как им казалось, так и оттягивало карман, прямо на заседание и, заявив комиссии, что они собрали деньги для нужд пропаганды, выложили перед пораженными товарищами сто долларов.
Председатель комиссии только что получил из Чикаго от Центрального комитета партии образец новой листовки: «Накормите сперва Америку». Таких листовок можно было выписать сколько угодно и по очень низкой цене — доллар или два за тысячу. Комиссия могла теперь тут же дать телеграмму: «Срочно вышлите десять тысяч листовок». Кроме того, партийный комитет штата предложил прислать товарища Симена, автора книги, направленной против войны, чтобы тот в течение двух недель ежедневно выступал в Лисвилле с речами. Организация отклонила было это предложение за недостатком средств, но теперь, получив такой вклад, комиссия могла спокойно выложить необходимую Сумму в пятьдесят долларов. И потом, товарищу Геррити пришла в голову такая мысль: сейчас он проводит уличные митинги по вечерам каждую среду и субботу; если же у него будет помощник, что обойдется в пятнадцать долларов в неделю, митинги можно будет устраивать ежедневно. Тут вмешался Джон Мейснер: он уверен, что и на это они получат деньги, дело только за (решением. И решение было немедленно вынесено.
VI
Заседание окончилось, а Мейснер и Джимми остались для совещания с Геррити, Шнейдером и Мэри Аллен: все трое входили в состав комиссии по изданию «Уоркера». Джимми рассказал, как они встретились с профсоюзным деятелем; ничего больше сказать о нем они не имеют права, но комиссия сама может встретиться с ним. Этот человек берет на себя все издержки, если только, газета сразу же начнет призывать рабочих «Эмпайра» к забастовке. Можно это обещать? Товарищ Мэри Аллен рассмеялась: странно, что кто-то сомневается в этом! Товарищ Мэри была из квакеров: она любила человечество с поистине религиозным фанатизмом,— просто удивительно, до какой степени любовь ко всему человечеству может ожесточить сердце! Когда она отвечала Джимми, ее бледное с острыми чертами лицо так и вспыхивало, а тонкие губы сжимались. Разумеется, «Уоркер» будет бороться против богачей, наживающихся на войне,— во всяком случае до тех пор, пока она, Мэри Аллен, работает в комиссии!