– Вы так добры ко мне, хозяин! – кланяясь, произнес китаец. – Я буду и впредь служить вам верой и правдой.
Лот так и не выпил эту порцию виски. Зазвонил телефон.
– Майор Лот слушает! – сказал в трубку Лот, одной рукой завязывая пояс халата, который накинул на него китаец.
– Майор Лот, сэр! Докладывает дежурный офицер капитан Лермонт-Маклеллан. Только что наш радио узел получил шифрограмму от команды А-234. По-видимому, команда вновь контактировала с Ви-Си. Командир команды А-234 первый лейтенант Грин и поспешивший к нему на выручку командир команды А-215 капитан Битюк были тяжело ранены. Капитан Битюк умер, не приходя в сознание. Лейтенант Грин находится, по-видимому, в безнадежном состоянии – у него тяжелое ранение позвоночника, полный паралич. Он все равно что мертвый, сэр. Команда А-234 просит немедленно выслать за лейтенантом вертолет или У-10.
– Капитан! – перебил Лот дежурного офицера. – Сейчас же распорядитесь: мне нужен вертолет «хьюи» и эскорт из звена «фантомов». Вылетаю через двадцать минут.
– Я бы полетел с вами, если бы не дежурство, сэр. Мы с Джином были на одном курсе в Брагге.
– Оставьте при себе ваши розовые сопли! – прорычал Лот.
Он бросил трубку, швырнул в угол комнаты стакан с виски так, что тот разлетелся дождем осколков.
– Чжоу! Тигровый комбинезон, боевую сбрую, оружие – быстро! Мне этот парень позарез нужен живым!
Пятый раунд Русская школа бокса
Qualis pater talis filius.[108]
Глава двадцать четвертая Молодые гости
(Перевод В. А.)
Жаркое лето 1965 года Москва проводила в интенсивной международной деятельности, и любознательная московская девушка Инга Николаева каждое утро просыпалась в тревоге: куда же рвануть после завтрака, как бы не прошляпить после обеда и каким бы образом просочиться куда-нибудь вечером?
Традиционный международный кинофестиваль… Джина Лоллобриджида, Лиз Тэйлор и Лиз Сазерленд, все трое в одинаковых платьях, шепча проклятья в адрес коварного Диора, разгуливают по Дворцу съездов, Микеланджело Антониони под руку с Сергеем Бондарчуком бродят по Тверскому бульвару, делясь творческими планами… Уже от этого одного начинала задыхаться чрезвычайно любознательная молодая москвичка Инга Николаева.
А кроме этого: югославская эстрада, выставка Леже, мемориал братьев Знаменских, теннисный цирк Крамера, джаз Бенни Гудмена, чехословацкая полиграфия, итальянские моды, американское медоборудование, венский балет на льду, венгерское станкостроение – все это и многое другое «со страшной силой» интересовало любознательную Ингу, а потому она после весенней сессии осталась вариться в этом асфальтово-бензинно-ннкотинно-коньячно-лимонадно-парфюмерно-потном котле и даже думать забыла о пляжах, о волнах, о синих горах.
И вот мы видим Ингу Николаеву в жаркий июльский полдень, идущую в густой толпе по Манежной площади. Рядом с ней тащится Арсений Горинян, студент-дипломник института кинематографии. Инга делает три деловых четких шажка. Горинян – один обреченный. Глаза Инги блестят огоньками немыслимого любопытства. Горинян воздевает свои армянские очи к небу в немом проклятье.
С утра они уже осмотрели выставку Леже (реплики Инги: «Сила, какая сила!»), выставку японских декоративных тканей (реплики Инги: «Фантастика, ну просто фантастика!») и сейчас идут к гостинице «Москва» наблюдать выход кинозвезд (реплики Гориняна: «Зола, лажа, муть»).
Гориняна, который собирается в ближайшие годы потрясти человечество новым, небывалым кино, особенно возмущает совершенно обывательский интерес Инги к кинозвездам, к их туалетам, взглядам, словечкам. Для него кинозвезды лишь материал, глина, пластическая масса. Кроме того, его вообще возмущает образ жизни Инги, ее нестерпимое любопытство и общительность, желание дружить с парнями всей земли.
Вот уже две недели, как отец этой ужасной девушки академик Николаев находился в какой-то таинственной командировке, и прекрасная прохладная квартира в Брюсовском переулке пустует, но вместо того чтобы сидеть в этой квартире с каким-нибудь неглупым человеком, беседовать на отвлеченные философские и морально-этические темы, Инга гоняет все дни по жаре, а к ночи так выматывается, что смотрит на тебя в подъезде совершенно белыми, пустыми глазами.
У входа в гостиницу «Москва» под сморщившимися от жары разноцветными флагами колыхалась густая толпа. Когда Инга и Арсений подошли, в толпе вспыхнули аплодисменты, раздались приветственные возгласы. Инга запрыгала на месте от возбуждения.