- Вот Никола-на-курьих-ножках, вот Церковь ризоположения, это Василий Блаженный, Дом Пашкова, Тверской бульвар, Садово-Триумфальная, Китай-город... - говорила Наташа, разглядывая роспись на стенах "Русской чайной11". Старая Москва Гиляровского в куполах и крестах, двухэтажные желтые домики, конка, пышнозадые извозчики, румяные красавицы, снег... - Отвечаешь за свои слова, Наташа? - ухмыльнулся Лот. - Я все это знаю с детства. Папа рассказывал и показывал старые книги с иллюстрациями, - девушка опустила глаза к шитой петухами скатерти. Она вдруг вспомнила какую-то картину Кустодиева: подсиненный снег, голые ветки огромного дерева, туча грачей... "Весна, я с улицы, где тополь удивлен, где даль пугается, где дом упасть боится, где воздух синь, как узелок с бельем..." И мгновенная, как летучий запах, тоска прошла сквозь сердце: воспоминание о жизни, которой она никогда не жила. В следующее мгновение она уже снова с улыбкой смотрела на стены. - Потрясающие фрески! - сказала она. - Не хватает только одной детали большой развесистой клюквы. Официант поставил перед ней коктейль "Московский мул", а в пустую рюмку налил для Лота сибирской лимонной. На этикетке среди царственных снегов Сибири росло лимонное дерево. - Вуд ю лайк закуска? На столе появились русские национальные закуски: икра, семга, корнишоны, жареный миндаль, анчоусы, стилизованные под раков лангусты. - Извините, эта девушка настоящая русская, - сказал Лот официанту. - Она из советского цирка. Есть у вас сало? Официант вежливо округлил глаза. - Сало, сэр? "Сало, млеко, яйко... Мы шли по окраине Полтавы, а мальчишки из-за заборов дразнились: "Сало, млеко, яйко - немец, удирай-ка!" Франц захохотал и показал им автомат, их как ветром сдуло. Франц бросил через забор оккупационную марку". - Ну хорошо, а черный хлеб у вас есть для цирковой артистки? Поймите, дорогой, эта скромная девушка ежедневно рискует жизнью, делает двойное сальто, глотает шпаги, горячие неоновые трубки и к тому же тоскует по родине. - Черный хлеб, сэр? - Ну да, черный хлеб. - Сэр?! - Э? - ? - Не совсем вас понимаю, сэр. - Вы, должно быть, здесь новенький. Черный хлеб из ржи. - О, ай си! - радостно вскричал официант. - Горбушка! Вы хотите, сэр, получить "горбушка"? - Да, да, - сказала Наташа. - Мы хотим "горбушка". - Сейчас узнаю, мисс, - радостно улыбаясь, сказал официант. - Немедленно соберу все сведения. Наташа, изнемогая, уткнула нос в салфетку Лот осушил рюмку, оглядел зал. В углу оживленно обедали два пожилых господина и две дамы. Каждое новое блюдо они встречали гоготом, возгласами "о-о!", им определенно казалось, что они находятся в самом центре загадочной русской страны. Неподалеку, недовольно морщась, сидел за стаканом чая старик с усами и эспаньолкой. Он читал газету "Новое русское слово". Больше в ресторане никого не было, если не считать одинокого плейбоя латиноамериканского вида, который вполоборота сидел на табурете у стойки и довольно нагловато - "поркос гусано" - поглядывал на Натали.
Сегодня утром в нью-йоркской квартире Лота зазвонил телефон. Номер телефона был не зарегистрирован и известен только полковнику Шнабелю и еще одному человеку из другой "фирмы". Звонков от этих людей не ожидалось, и поэтому Лот несколько секунд выжидал - может быть, случайное соединение? Потом он снял трубку. Послышался натужный или, как говорят актеры, "форсированный" голосок: - Мистер Лот? Вас беспокоит Брудерак. Может быть, помните? Мы встречались на вилле "Желтый крест" в августе после скачек, перебросились несколькими словечками, не в доме, если помните, на лужайке неподалеку... - Да, помню, помню, - грубовато оборвал- его Лот. - Если бы я забывал такие встречи, меня не держали бы на службе. Лот сжал в кулаке трубку, как будто это было горло дяди Тео. Разве мог он позабыть унижение, нанесенное ему этим "контейнером"? Отказать в деловом свидании, и кому - ему, Лоту... - Вы так неожиданно тогда исчезли, - бормотал в трубке форсированный голосок. - Боюсь, что я вас немного обидел. Потом я ругал себя и искал вас по всему парку, но увы... - он замолк. - Ну дальше! - сказал Лот. - В растерянности я обратился даже к божественной Лиз Сазерленд. Краем глаза я видел, что вы танцевали с этой прелестной дамой... Голос дяди Тео снова умолк. Лот некоторое время слушал молчание, пытаясь представить себе обстановку по ту сторону кабеля. А может быть; это в двадцати метрах отсюда, в двух метрах? Как они узнали телефонный номер? - Ну, отдышались? - рявкнул он в трубку. - Увы, и Лиз Сазерленд не знала, где вы, - сразу же отозвался голос дяди Тео. - Я спрашивал даже у старого китайца Бяо Линя - знаете, этот верный слуга Си-Би Гранта... Но... но, мистер Лот, Бяо не смог мне ответить... Молчание. Лот расхохотался в трубку, очень довольный. Раздражение против "контейнера" как рукой сняло. Он вспомнил молниеносную расправу с китайцем и повеселел. Воспоминания о ловких и мощных физических акциях всегда вселяли в него уверенность. Он не мог себе представить наслаждения, какое получал от своей работы "добрый дедушка" Аллен Даллес. Игра ума, и только? Вздор! Ум и кулак - вот идеал разведчика. - Еще бы, - хохотал он в трубку. - Как же мог вам что-нибудь сказать бедный "гук". Ведь он же глухонемой, бедняга. В трубке слышалось покашливание. Лот наслаждался. - Нам бы надо встретиться, мистер Лот, - проговорил дядя Тео. - Катитесь вы знаете куда! - сгоряча крикнул Лот, но потом спохватился: Что вам нужно, дядюшка, от скромного прожигателя жизни? - Знакомо ли вам имя Эдвин Мерчэнт? - после новой, но уже непродолжительной паузы спросил дядя Тео. Лот едва сдержал удивленный возглас. Раскрылся! Дядя Тео показал ему внутренность своего "контейнера". Так оно и есть, так и предполагал Лот. Дядя Тео - человек Мерчэнта, одного из руководителей подпольной ультраправой организации "Паутина". Лот вспомнил Мюнхен, блиц-ленч в обществе Мерчэнта, во время которого они обменивались шутками, пытались прощупать друг друга. Помнится, Мерчэнт приезжал в Мюнхен по делам Си-Би Гранта - это очень интересно - и виделся с генералом Эдвином Уокером. Кстати, потом этого генерала президент Кеннеди выгнал из армии, когда тот свихнулся на антикоммунизме. Очень, очень интересно! - Где-то слышал это имя, - сказал он. - Эдвин приветствует вас, - сказал дядя Тео. - Он здесь рядом и спрашивает, не могли бы вы вечерком заглянуть в ресторан "Русский медведь"? - Отчего же? - спросил Лот. - Можно и заглянуть. - Договорились! - воскликнул дядя Тео. Радость, мелькнувшая в его голосе, заставила Лота инстинктивно напрячься, как будто он почувствовал за спиной собравшуюся для прыжка пуму. - Один вопрос, мистер Брудерак, - медленно проговорил он. - Каким образом вы узнали этот номер телефона? В трубке послышался неудержимый смех, всхлипывание, причитания: - Ой, мистер Лот, ой, мистер Лот, ну, мистер Лот... - Дядя Тео смеялся вполне искренне. Лот как будто видел трясущийся жирный подбородок, лапу глубоководного водолаза, вытирающую со лба пот. - Я аж вспотел, мистер Лот. - пролепетал задыхающийся голос. Злость и досада охватили Лота: опять он в проигрыше, попал впросак словно мальчишка. Действительно, глупо задавать такой вопрос "Паутине". - Вы что-то сильно развеселились, - жестко сказал он. - Советовал бы вам вспомнить, с кем разговариваете. В трубке раздался щелчок, послышались длинные гудки.
Между тем "Русская чайная" заполнялась. Среди посетителей преобладала бродвейская театральная богема. Приветственные возгласы, объятия, поцелуи, хохот. Натали, страстная театралка и студентка театрального училища, пялила глаза на знаменитых актеров бродвейских театров "Плэйхаус", "Шуберт", "Сент-Джеймс", "Маджестик", "Бродвей", "Юджин О'Нейл". Тут были Фрэнчот Тоун, Эн Банкрофт, Клодет Кольбер, Питер Устинов с Вивьен Ли, Джеральдин Пейдж, Пол Форд. Только и разговоров было что о пьесах "Черные" Жана Жене, "Остановите земной шар, я хочу слезть" и о пьесах "Театра абсурда": "История в зоопарке", "Американская мечта". Читатель "Нового русского слова" свернул свою газету и, сердито фыркая, направился к выходу - кончался его час. - Всего доброго, мистер Врангель! - небрежно крикнул ему бармен. Седовласый господин поднял было руку для приветствия, но в это время мимо него, задорно улыбаясь, прошла прелестная битница. На груди ее была начертано: "Они хотят нас купить", а на спине: "Мы не продаемся". Рука старика опустилась. Буркнув что-то вроде "куда катится эта страна", он вышел и громко хлопнул дверью. Битница оказалась Наташиной знакомой из театральной студии. Девушки отошли в сторону и заговорили о новой пьесе Эдварда Олби "Нам не страшна Вирджиния Вулф". Лот вдруг уловил, что почти весь ресторан говорит об этой пьесе и все напевают "Нам не страшна Вирджиния Вулф" на мотив "Нам не страшен серый волк". Гривастые молодые люди небрежно бросали: "Вчера с Эдвардом...". "Эдвард мне говорил...", "...и вдруг входит Эдвард". Похоже было на то, что Эдвард Олби самый общительный человек в Нью-Йорке. Битница в отличие от Натали считала, что гораздо смелее и "ближе к истине" пьеса Артура Копита под странным названием "Бедный, бедный мой отец в шкаф запрятан был мамашей, там пришел ему конец". Название, пожалуй, самое длинное в истории драматургии12. Лот, усмехаясь, поглядывал на этих людей из совершенно чуждого ему мира: "Мне бы ваши заботы, господа артисты". Плэйбой-латиноамериканец тем временем перекочевал от стойки к столику, поближе к Наташе, и теперь смотрел на девушку воловьими лживо-романтическими глазами. Лот перехватил его взгляд и, ласково улыбнувшись, показал кулак. Стиляга в вежливом ужасе прижал руки к груди: что, мол, вы, как вы могли подумать, сэр! Подошел официант, сказал доверительно: - Через двадцать минут, сэр, "горбушка" будет доставлена к нам с Бродвея. - Боюсь, что вы опоздали, Майк, - сказал Лот. - Вряд ли ваша забегаловка станет любимым местом артистов советского цирка. Может быть, их дрессированные медведи и кони зачастят к вам, ведь им все равно, где настоящий "рашен стайл", а где грубая халтура. - Сэр, - воскликнул потрясенный официант. - Что вы говорите? Кони, сэр? Медведи? Я ничего не понимаю, сэр! - Но считать денежные знаки вы хотя бы умеете? Лот протянул незадачливому пареньку в русской косоворотке, в кушаке и высоких сапожках несколько крупных купюр. После этого он вышел в вестибюль, быстро набрал номер телефона и, глядя на зеленое небо за вершиной "Тайм-энд-Лайф билдинг", резко скомандовал в трубку: - Чарли к телефону! - Кто это такой быстрый? - послышался ленивый голос. - Не узнаешь, идиот? - рявкнул Лот. Через несколько секунд раздался голос Чарли: - Добрый вечер, хозяин. "Ничем из них не выбьешь этого мяукающего акцента", - подумал Лот и, прикрыв трубку ладонью, быстро заговорил: - Пошли несколько парней поинтеллигентней в ресторан "Русский медведь". Сам не появляйся. Из берлоги не выходи. Пока. Он повесил трубку, приоткрыл дверь в "Чайную" и весело крикнул: - Натали! Ползем дальше! Нас ждут великие дела! Наташа вышла из ресторана вместе со своей подругой и каким-то бородатым, косматым битником. - Лот, представляешь, этот официант попросил у меня автограф, - смеялась Наташа. Зеленое небо, как в молодые годы, висело над гигантским городом, ранняя луна, пристроившись к боку небоскреба Ар-си-эй (радиокорпорации Америки), наблюдала, словно любительница острых ощущений, за подготовленным к схватке полем битвы. Резкий ветерок с осенней Атлантики бодрил мышцы, наполняя сердце холодным восторгом, словно в юности, именно в юности, когда "химмельфарскоманда" выходила на дело. - Натали, а почему бы нам с тобой вдвоем не выступить в цирке? Думаешь, старый Лот ни на что не способен? И на глазах изумленной публики подтянутый, англизированный джентльмен вдруг сделал оборотное сальто. Прохожие, эти ничему не удивляющиеся ньюйоркцы, зааплодировали. Какая-то пьяная рожа высунулась из проезжающей машины, словно горнист с бутылкой у рта. Натали, прислонившись к стене, смотрела на жениха расширенными от веселого ужаса глазами. - А вы парнюга хоть куда, - пробубнил битник. - Браво! Браво! - закричала битница. - Он свой в доску! Он не "квадратный"! - Лот, ребята хотят присоединиться к нашему "паб-крол", - сказала Натали. - Ты не возражаешь? Лот взглянул на живописную пару. Оба были в невероятно затертых джинсах, а поверх маек на них красовались вывернутые мехом вверх вонючие овчины, в которых ходят самые бедные галицийские крестьяне. "Вот это прикрытие! - мысленно восхитился Лот. - Нарочно не придумаешь". Разумеется, при взгляде на битницу он не удержался и от такой мысли: "Классная грудь. Если "они" хотят это купить, то "они" знают, что делают. Жаль только, что не продается, но, может быть, дело лишь в цене?" - Классный у нас получается десант! - воскликнул он. - Высадим-ка его на русскую территорию! Есть шанс убить медведя! Битники уже забрались в его машину. Девушку звали Пенелопа, то ли Карриган, то ли Кардиган, короче - Пенни. Парня - Рон Шуц, что, конечно, вряд ли соответствовало действительности. Рон был, по его собственному выражению, "наилучшим поэтом этой наихудшей страны", а также театральным художником. Зарабатывал на жизнь он тем, что развозил овощи по мелким лавчонкам в Гриниче и Баурн. - Много ли мне надо? - говорил он Лоту. - Кеды стоят пять долларов, хватает на полгода, штаны эти я еще годика три проношу, шкура эта на всю жизнь, мне ее в Польше подарили - А вы и в Польше побывали? - быстро спросил Лот, внезапно почувствовав к Рону жгучий интерес, граничащий с интересом к Пенелопе. - Я в прошлом году почти во всей Европе побывал, - гордо сказал Рон. Прицепил себе консервную банку к ноге и ходил из страны в страну. Рим, Вена, Париж, Мадрид... - Банку-то зачем? - спросил Лот, - Для жалости. Чтобы вызывать у этих зажравшихся свиней хотя бы такое элементарное человеческое чувство, как жалость. - Может, вы и нам прочтете что-нибудь свое? - спросил Лот. - Какое-нибудь умеренно гениальное стихотворение? - Хотите, прочту "Марш кубинской народной милиции"? - спросил Рон. - Что, что? - спросил потрясенный Лот. ...С борта бронированного катера в прорези пулеметного прицела были видны перебегающие по дюнам фигурки "синих муравьев". Из зарослей по застрявшим на рифе десантникам стал бить станковый пулемет... Рон начал читать, наполняя несущуюся машину густым и тяжелым, как колокольный звон, голосом. Голос, казалось, выдавит стекла окон. "Вот сукин сын! - подумал Лот с усмешкой, и вдруг усмешка перешла в еле сдерживаемую ярость. - Попался бы ты мне на мушку, сукин сын, со своей консервной банкой". Реклама гласила: РУССКИЙ МЕДВЕДЬ Известен превосходством русской кухни и также ИСТИННО РУССКОЙ АТМОСФЕРОЙ. Ленчи - обеды - ужины. Всегда царит веселье в русском духе. В музыкальной программе: ЖЕНЯ БУЛЬБАС и его цыганский оркестр. ПАША ЛОВА Ж, скрипач-виртуоз, ГАРРИ ПАЕВ и др. цыганка БЕВЕРЛИ РАЙС. Ресторан декорирован художником МАРКОМ ДЕ МОНТ-ФОРТОМ. Кухня под управлением известного русского шефа ИГОРЯ ТАТОВА. Открыт до 3 часов ночи.