У деда был совершенно несчастный вид.
— Мам, не надо, — вмешалась Ким. — Ничего твой олдермен не узнает. Он заглядывает в газету, только если там есть что-нибудь про него самого.
— Тебе хорошо говорить, Ким, а я тут выкручивайся за вас за всех! — вздохнула мама и посмотрела на папу, который сразу уткнулся в газету.
— Ну и ну! — ахнул папа. — Не зря я говорил, что они про нас пишут. Тут есть заметка про твою школу, Алек.
— А что там?
— Вы только послушайте: «Расовая рознь в Баглтаунской средней школе». Это заголовок.
— Расовая рознь? Да брось ты! — возмутилась Ким. — Что они в следующий раз придумают? Да у нас и цветных почти что нету!
— На Бонер-стрит их сколько угодно, — ответила мама. — Мисс Моррис на них то и дело жалуется. У нее на втором этаже одна семья… Она клянется, что они в ванне хранят уголь.
Дед поперхнулся пирожным.
— Да сама-то Хетти Моррис слыхала, что такое ванна?!
— Какой ты злой, дед!
— Я вчера сидел с ней рядом в Клубе пенсионеров — кому же знать, как не мне! — Дед сморщил нос.
— Она говорит: пора их всех выселять в Мурсайд, а то они живо превратят наши дома в трущобы.
— А может, сама Хетти Моррис изволит переехать в Мурсайд? — спросил дед. — Не переедет — это уж как пить дать. А дома на Бонер-стрит никакие не трущобы. Они просто перенаселены. Но сами здания куда лучше тех, что здесь, у нас. К ним бы только руки приложить!
Алек тяжко вздохнул:
— Все это, насчет расовой розни в школе, — вранье. Просто была драка: черные против белых.
— А ты почем знаешь?
— Мне тоже влетело. Рыжий Уоллес и его ребята с Бонер-стрит дрались против Конопатого Сэма, Сэма Тейлора то есть, и его приятелей.
— Ты-то каким боком там оказался?
— Я… гм… я…
Папа отложил газету:
— Алеку, пожалуй, пора за уроки — чтобы в выходные не заниматься. Я — в клуб, на собрание.
Он встал. Мама недовольно на него посмотрела, но не сказала ни слова. Алек и Ким начали убирать со стола, а дед преспокойно отправился во двор.
— Как ты сказал? Уоллес? — спросила Ким у Алека.
Алек кивнул.
— Я вроде знаю его мамашу. Она в нашем цеху работает. Славная женщина. У нее дочка ходит в вашу школу, девочка — загляденье! Зовут ее Евлалия.
— Евлалия?
— Ага. Ты с ней знаком, Алек? — Ким внезапно глянула на него, и Алек зарделся.
— Покраснел! Покраснел! Мам, Алек покраснел!
— Отвяжись! — зарычал Алек.
— Алек у нас растет. Начал на девчонок поглядывать.
— Заткнись ты! — отрезал Алек.
— Прекратите оба! Поставьте чашки на место, и марш! У меня от вас мигрень начинается.
Алек поднялся к себе. Через час все уроки были сделаны. На улице было еще светло, но Алеку даже гулять не хотелось.
Ссора за столом испортила все пятничное настроение. Почему, зачем ссориться по всякому поводу? Какая маме разница, сунет олдермен Блеггетт свой нос в наши дела или не сунет! Алек натянул свитер и джинсы и отправился на задний двор. Дед мрачно сидел на ступеньках фургона.
— Это правда — то, что мама сказала насчет олдермена Блеггетта? Он тебе и правда может насолить? — спросил Алек.
— Да может вообще-то. Ведь считается, что я живу в доме, а не в фургоне. По правилам твой папа может пользоваться фургоном только в отпуск.
— Не огорчайся, дед. Если Блеггетт привяжется, будешь жить в моей комнате, а я перееду в чулан.
Дед потрепал Алека по волосам:
— Хороший ты парень, Алек. Только не забывай: скоро к нам переедут Том, Элен и малышка. На твоем месте я бы на этот счет помалкивал. Если какой-нибудь «доброжелатель» пронюхает и накапает об этом в совет, будут крупные неприятности.
— А Том и Элен разве не могут снять квартиру в Мурсайде?
— Вообще-то могут. Мурсайд — славное местечко. Не знаю, как сейчас, а раньше там было чудесно. Только вот жаворонкам и воробьям там живется лучше, чем людям. Забегаловка, два магазинчика, детского сада нету, добрых четыре мили до Пенфолда да еще шесть миль до Баглтауна. Зимой — ветер…
Алек минуту помолчал.
— Дед, а как ты считаешь: мисс Моррис правду говорит про уголь в ванной?
Дед усмехнулся:
— А я почем знаю? Я у Уоллесов ни разу не был и готов поспорить, что и Хетти Моррис у них не была. Но я вот что тебе скажу: когда мы переехали в эти дома перед самой войной, то люди с Бонер-стрит говорили, что это мы храним в ванной уголь. Это старая песня, если можно только назвать это песней… Кстати, Греси Филдс пела когда-то такую песенку:
У нас будет ванна, чудная ванна,