— Это ужасно! — сказал Алек.
— Иди к себе, Алек, и делай уроки, — опомнилась мама. — Тебя все это не касается.
Алек вышел в коридор. Его это не касается! Неужели они возьмут и превратят Танк в какую-то дрянную стоянку?! Из кухни снова раздались голоса, и Алек остановился.
— К чему им большой торговый центр? — спрашивала мама. — Только и знают деньги переводить.
— Ну, это еще когда будет, — протянула Ким. — Но вот что Бонер-стрит скоро снесут — это я уверена. Олдермен Блеггетт и его люди спят и видят эти квартиры для служащих.
— А бедняжке Хетти Моррис и прочим, значит, съезжать? Очень мило! — возмутилась мама. — Сказала бы я им, как это называется!
— Что ты на меня-то смотришь? — спросил папа.
— Почему бы не вмешаться твоим ребятам из Клуба железнодорожников ?
— Им не до того! — усмехнулась Ким. — Они только и знают, что спорить, что лучше: паровоз или тепловоз.
Алек услышал, как папа встал и сложил газету.
— Я пошел, — сказал папа.
Алек юркнул в свою комнату, надел свитер и джинсы и выскочил на улицу. Мама закричала ему вслед:
— А уроки?
Алек бежал по направлению к Танку, когда его окликнул дед. Он окапывал грядку фасоли на огороде. Старик стоял, опершись на мотыгу, и улыбался Алеку:
— У тебя такой вид, будто ты потерял всего шесть пенсов, а нашел целый шестипенсовик. Иди-ка сюда, парень, и расскажи, в чем дело.
Алек колебался.
— Ну, как угодно, — обиделся дед и принялся копать.
Алек подошел к нему, и дед отложил мотыгу. Алек рассказал ему о споре на кухне.
— Да, — покивал головой дед, — с Хетти Моррис это нехорошо вышло. Бедняга! А помнишь, на прошлой неделе она сама собиралась выставить всех цветных в Мурсайд. Что ж, ее желание исполнилось, хоть и не так, как ей хотелось бы. Так вот всегда и получается. А чего ты так расстраиваешься из-за Танка? Он, брат, только глаза мозолит… Торчит, как шишка на ровном месте.
Алек промолчал. Даже дед не поймет про Танк…
Дед между тем продолжал:
— Лучше бы они вычистили канал и устроили там лодочную станцию и все такое прочее. Убрали бы заборы, чтобы люди могли видеть, что творится по ту сторону железной дороги…
Алек слушал, слушал, а потом, поразмыслив, сказал:
— Мама и Ким накинулись на папу из-за мисс Моррис. Почему бы ему не помочь ей, а, дед? Что ни стрясется, он все сидит и молчит. Почитает газету и идет в свой клуб.
Дед засмеялся:
— Ты не слишком высокого мнения о своем папе, а?
Алек покраснел.
— Я ничего такого не говорил.
— А я вот что тебе скажу, малыш: он ведь тоже был не слишком высокого мнения о своем папаше.
Алек уставился на деда:
— О своем папаше?.. Ты это о чем?
— Вот по-твоему выходит, что у твоего папы никогда нет своего мнения. А его отец был совсем другой — это когда твой папа был еще маленьким… Он все говорил, кричал… Ему казалось — он все на свете знает да понимает, хотя на самом деле это было совсем не так! Думаю, твоему папе это во как надоело, — дед провел рукой под подбородком. — Папаша его все говорил, говорил, говорил… Вот твой папа теперь и молчит все время.
Алек посмотрел на деда:
— Папа моего папы. Но ведь это…
Дед улыбнулся:
— Точно. Твой отец иногда ой как от меня уставал!
Он снова взялся за мотыгу. А Алек пошел дальше. Чем старше становишься, думал он, тем сложнее оказывается жизнь.
Интересно, размышлял Алек, когда папа был мальчишкой, дед был папой, а когда… Алек запутался.
Глава 11. ПОЯВЛЕНИЕ АБУ
В понедельник утром по дороге в школу Алек все продолжал размышлять. Он был так погружен в свои мысли, что и не заметил, что в школе нет Рыжего Уоллеса. Кое-как он протянул этот день; хорошо еще, не произошло очередного несчастья, и, когда он возвращался домой, голова у него опять работала на полную катушку.
Как в полусне, он шел по Бонер-стрит. Как же так? Он позабыл о своем решении ходить домой только через Стейшн-роуд. Теперь было уже поздно поворачивать назад. Алек прибавил шагу и все время озирался по сторонам, пока не добрался до забора, огораживавшего виадук.
У самого забора он остановился, и тут в памяти у него всплыли слова деда: «Надо бы снести забор — пусть люди видят, что творится на другой стороне».
Ура! Теперь он знает, что ему делать. Надо попросить Абу Салема о самом последнем чуде, а потом он разрешит Абу спрятаться в банке и спать хоть миллион лет. Так они с ним и договорятся — дело того стоит.
Алек бросил на землю портфель, вытащил банку и со смешанным чувством восторга и сожаления потер крышку и прошептал: