- "Колобок", - прочла Катя и неожиданно развеселилась, - И от дедушки ушел, и от бабушки ушел... А от милиции не уйдешь! Сколько у нас времени,Рыжик?
- Московское время восемь часов, пятнадцать минут, - немедленно ответило радио, - Полученное заданье относится к девятой категории сложности. Срок исполнения - 72 часа. Время пошло.
Динь-дон.
- Кто там?
- Извините, вы сегодня ночью ничего подозрительного не видели?
- А вы кто?
- Мы из частного агентства...
- Какого агентства?
"Джинны поневоле", - устало подумала Катя и обвела маркером число 32 в тетрадке. К концу подходил третий час, а она все еще не могла закончить с первым подъездом. И если бы от этого был хоть какой-то толк! Мало того, что никто нгичего не смог припомнить, но за прошедшие два с половиной часа Катя наслушалась столько всего нового и интересного о своих умственных способностях и моральных устоях, чего и не предполагала, при всей своей самокритичности.
Динь-динь.
- Простите, вы не могли бы мне помочь...
- Нищим не подаем.
Хлоп дверью перед носом! Катя едва успела отпрянуть.
- Вы не поняли, женщина!
- Я сейчас милицию вызову! Шляются тут всякие, а потом вещи пропадают.
Катя, как оплеванная, вылетела с лестничной площадки и разрыдалась, обняв трубу мусоропровода.
- Если это - девятая категория, то что же входит в первую? - Бледная Ленуся опустила голову, разглядывая облупившиеся носы демисезонных туфлей, - Не знаю, что хуже: так позориться, или еще год шпалы укладывать.
- Попадись мне этот Черный Мент, - сощурилась Мадина, - я ж ему его поганую башку откручу и в трусы запихаю.
- Че, коза, давно статуей не была? - ехидно осведомилось радио.
Рыжик с увлеченным видом разглядывал картинки во всемирно-известной саге о невезучем колобке.
Сжав кулаки, Мадина подскочила, сорвала с его пояса белую коробочку, Рыжик едва успел подхватить сползающие джинсы, и, с перекошенным лицом выплюнула, надо полагать, в ухо Менту много отменно-нехороших вещей.
Катя побледнела. Ленуся вцепилась в край матраца, от волнения едва не опрокинув крышку с лапшой.
Ничего не произошло.
- Ну, что молчишь? Правда глаза колет!? - взвизгнула Мадина.
- Он тебя не слышит, - отозвался Рыжик и повалился на матрац, - уходя, гасите свет, миледи.
Только сейчас все заметили, что приемник выдернут из розетки.
- Может, подорвать когти, пока не поздно? - спросила Мадина, глядя в потолок, три минуты спустя.
- Раньше надо было рвать, как только старик бабки приволок, - Катя шмыгнула носом, завистливо косясь на безмятежно дремлющего Кусаку, - А теперь поздно, Маша, пить "боржом", когда почки отвалились. Старик тебя и в Африке найдет, даже если крокодилом прикинешься.
- Колобок, колобок... И от дедушки убег... А с чего мы, вообще, решили, что этот Дима невиновен? Может он мужичка-то того... А потом сопли распустил: я, мол, не я и лошадь не моя. - Мадина вскинула лохматую голову с едва заметными следами укладки и обвела всю компанию ультрамариновыми глазами.
- Молодец, - одобрил Рыжик, перелистнул страницу и демонстративно посмотрел на часы, - четыре пятьдесят две. Неплохо.
- Ты о чем? - сощурилась Мадина, - какие 4. 52?
- Засек, чтобы проверить, когда же тебя, наконец, осенит, догадливая ты наша.
- Но если ты об этом подумал с самого начала, почему не сказал, - расстроилась Ленуся, - это не по-товарищески, Рыжик.
Парень крякнул и повернулся к ней.
- Ну вот, я сказал. И что ты с этим дальше будешь делать, леди Агата?
- Не знаю, - растерянно отозвалась Ленуся.
- Вот и я не знаю. Потому и молчал. Ешь лапшу, и не дави на психику.
В одиннадцать вечера по молчаливому, но обоюдному согласию, издевательство над собой решили прекратить. Свидетелей они не нашли.
Давясь очередной порцией лапши, Катя вдруг разрыдалась, бросила миску на пол и вцепилась в рыжие волосы длинными ногтями. Ленуся и Мадина захлопотали вокруг нее. Искоса взглянув на них Рыжик встал, набросил куртку, взял Кусаку под мышку, против чего кот не протестовал, и вышел за дверь.
На улице порядком стемнело, а фонари, исправно светившие весть день, разумеется, отключили с наступлением ночи для сбережения электроэнергии.
Как он помнил, Флинт располагался в двух кварталах от их хавиры. Если только ничего не изменилось. Но, насколько Рыжик разбирался в колбасных обрезках, ничего не должно было измениться. В таких местах, как Флинт, никогда и ничего не менялось. Разве только к лучшему.
В полуподвальное помещение вели четыре ступени. Рыжик аккуратно спустил своего четвероногого приятеля на землю и, буркнув: "не отходи далеко", спустился вниз. Раньше входящих встречала железная дверь с кодовым замком и кривая, подплывающая надпись, нанесенная баллончиком-распылителем и кое-как подсвеченная единственной лампочкой. Ее содержание Рыжик знал наизусть. Сейчас здесь горела неоновая вывеска... с тем же самым, вполне кретинским, слогастом: "Застремай меня с разбегу!" А дверь и замок оказались почти те же.