- До первого поста ГАИ, - сказал Рыжик.
- До первого столба, - поправила Катя, - А ты мне просто комплимент сделал.
- Послушайте, о чем мы спорим? - раздраженно воскликнула Мадина, - вы, часом, не забыли, что мы снаружи на висячий замок заперты!?
- Значит, угон отменяется, - вздохнула Катя, - Ну и наплевать. Не больно и хотелось. Версия "террористы" вам нравится?
- Я вижу, всем нравится версия "покойники", - проворчал Кусака.
Фургон скрипел и трясся, что-то скрежетало в его внутренностях и лязгало на ухабах плохой лесной дороги. Закрепленные на полу столбы коробок слегка ерзали, а пакетики внутри них съезжали всей массой, наполняя воздух тупым стуком и шелестом. Принюхавшись, можно было различить тонкий аромат ванили, персикового концентрата и оружейной смазки. День подходил к концу, джинны это поняли потому, что тьма относительная в фургоне сменилось тьмой непроглядной, в которой было уже не различить ни друг-друга, ни окружающих предметов.
Неожиданно звук шуршащих шин как-то неуловимо изменился, стал тише и мягче. Потом фура тормознула, и джиннов мотнуло назад, на коробки. Вокруг резко просветлело: свет был голубоватый, как от галогенного фонаря или мощной фары.
- Похоже, куда-то приехали, - шепотом предположила Катя и на всякий случай сгруппировалась среди ящиков, прижав лоб к коленям.
Фура дернулась, джиннов снова мотнуло, на сей раз в другую сторону, потом водитель заложил неспешный плавный вираж, внизу громыхнуло, словно колеса проехали по железу, свет сменился на желтый, и фура встала. Похоже - надолго.
Со всех сторон кудесников обступала гулкая тишина - такая бывает лишь в очень большом и очень пустом помещении под крышей.
- Кажись, в гараж встали, - Ленуся по-пластунски подобралась к Кате и пристроилась рядом, - как думаешь, разгружать сейчас будут, или до утра подождут?
- А черт их знает? - тоскливо ответила та, - по мне так уж лучше сейчас. "Если смерти - то мгновенной".
- Не надейся, - хмыкнула из другого угла Мадина, - так легко мы не отделаемся.
Внезапно она прикусила язык и по-черепашьи втянула голову в плечи, потому что со стороны дверей послышался звук, весьма напоминающий ковыряние в замке. Щелчок, отперший фуру, в этой гулкой тишине прозвучал как выстрел. Дверцы распахнулись настежь, и ряды коробок залило светом подсевших люминесцентных ламп. Послышались голоса: два знакомых и один новый, и этот, новенький, понравился джиннам еще меньше, чем те оба, вместе взятые. Ленусе он напомнил декана, которого весь универ дружно звал "Инквизитором". А Кате в высоком, пронзительном голосе послышались нотки Владимира Преснякова, на которого у нее была аллергия. Неизвестно, о чем думали Мадина с Рыжиком, свет падал так, что их лица оказались в тени, зато Кусака вздыбил шерсть и зашипел.
- Пушки скидайте вниз, - распорядился голос, - а эта отрава пусть здесь валяется. Дырки не пролежит, а завтра ее Мадам через свой магазин реализует.
Катя, не удержав эмоций, пихнула Ленусю в бок и вскинула кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.
- Один черт, прийдется разгружать, - недовольно отозвался знакомый голос, - Пушки все снизу и сзади.
Катя похолодела. Взглянув на нее Ленуся тихонько фыркнула и передразнила ее, повторив жест с точностью до наоборот - большой палец вниз.
Первый ряд коробок зашатался. Послышался сдавленный матерок и крутая команда вжалась в пол. Ряды коробок неумолимо редели, приближая момент истины. В фургоне светлело, и уже можно было разглядеть сноровисто работающую мафию. На мафии был черный свитер, черные джинсы и высокие ботинки на шнуровке. На голове мафии красовалась алая бандана в горошек, а на рукаве повязка с надписью "дежурный".
Последний хиппи на деревне, подумала Ленуся.
Неожиданно откуда-то сбоку снова возник противный голос:
- Юрок, геть до Мадам, ей мерсюка не завести... ножками, ножками.
- А волшебное слово?
- Бегом! - рявкнул голос. Хиппи матюгнулся и спрыгнул вниз. Компания облегченно перевела дух.
Как оказалось - рано. Судьба еще не исчерпала всех пакостей, заготовленных для них на этот день. Пол фургона заходил ходуном, жалобно заскрипели рессоры и в светлом проеме возник такой шкаф с антресолями, что белый свет померк в глазах кудесников. Два метра росту, косая сажень в ушах, лоб в районе переносицы и нижняя челюсть, напоминающая задний бампер бульдозера. На лице у шкафа была пришпилена улыбка хорошо воспитанного олигофрена. Катя попыталась вспомнить какую-нибудь молитву, но в голову, как назло, лезла только "Ave Maria" на латинском языке.