Оглядывания по сторонам не дали ничего. Все то же, все так же, никаких явных изменений не наблюдается. Только темнело, и на скалы ложились тени разных форм.
Каких-то теней испугаться! Воин, тоже мне! – гневно подумала Этайн. Самокритичность и умеренное самобичевание были присущи каждому, причастному пустынному Ордену.
На темно-лиловом куполе неба стали загораться звезды. Все становилось одной сплошной тенью, ветер дул, не переставая. Словно его кто-то заклинал. Не зря же, все-таки, столь почитаемы у кочевых племен заклинатели стихий, шаманы…
Нет, бред, определенно бред. Духовные наставники хоть как-то призваны поддерживать порядок среди этих варваров. Или, по крайней мере, создавать видимость порядка. Элита Ордена смеется над этим. А Этайн, как достойная воспитанница, не должна придумывать себе что-то лишнее, тем более, в корне противоречащее устоям. Нельзя мутить воды уютного научного оазиса. Возмутители порядка исключаются из Ордена, и отдаются на суд тифонам пустыни. Одинокие, без запасов воды и оружия, они навеки остаются погребенными среди песков. Редко, кому может посчастливиться прибиться к первому попавшемуся каравану или стоянке многобожников.
Дуновения ветра плавно переросли в шелестящий шепот. «Ты знаешь, что тебе все врут, Алетейн». «Мы живем, мы мыслим и говорим с тобой; мы почти такие же».
Этайн резко мотнула головой и протерла глаза. Поежилась от холода. Ночи-то в пустыне холодные, резкие скачки температуры дают о себе знать. Благо, хоть немного спасают походные штаны с кожаными вставками и плотная туника до колена. Но открытые руки сплошь покрылись мурашками. Девушка вновь убедилась, что вокруг никого нет, что она просто усиленно фантазирует. Иногда она всецело отдавалась своим фантазиям. Стоит появиться какой-то одной привлекательной мысли, как она плавно уносит тебя в неведомые дали сказочных грез. В строго выделенные часы отдыха она порой просто мечтала, лежа в тени огромных пальмовых листьев или под навесом. Этот маленький и надежный мирок в ее голове, остаточное явление детства, выступал тем самым крохотным, но важным островком «веры в себя». И этот мирок она усиленно оберегала от гневных взоров наставников. Те ведь призывали отказаться от большей части желаний, а фантазии искоренить вообще, как нечто слабое и постыдное. Безжалостно, бесцеремонно. Странно, без фантазий и вдохновения книжники долго не протянут. Сухое, суровое научное знание способно стереть Орден с лица земли, подобно разрушающему пустынному вихрю. «Ледяные объятия научности», - внезапно пришла в голову метафора. Красиво звучит. Эх, ну почему же так холодно?..
Этайн обернулась. В какой-то миг ей показалось, что от скалы отделилась какая-то неясная тень, и, словно поток воды, каким-то образом «просочилась» в ущелье. Этайн вновь протерла глаза, так, что все вокруг распалось на разноцветные сияющие пятна. Да уж, здорово, теперь вообще ничего не ясно.
Ровным счетом ничего не происходило. Странный, подобный жидкости силуэт ей привиделся после тяжелых тренировок под палящим солнцем. Пора идти. Скоро закончится время отдыха, и надо бы уже готовиться ко сну. Сонное состояние завтра никому радости не принесет, а поиск живых теней среди ущелий послужит очень сомнительной и невероятно глупой отговоркой.
Этайн поднялась. Но что-то мешало ей сделать шаг. Что-то словно навалилось на нее сверху, и сзади, и вообще со всех сторон. Сердце явно ускорило темп, ладони вспотели, хоть было совсем не жарко. Кровь в висках стучала, в ушах стоял странный гул, перекрывающий собой все внешние звуки. Собрав в кулак жалкие остатки до этого момента непоколебимой воли, Этайн с большим трудом и даже хрустом позвонков повернула шею назад.
Несколько теней, словно сотканных из тумана, отделилось от скал. Изначально бесплотные, они постепенно материализовывались, обретая более явные и темные формы. Темнее самой ночи, они плавно передвигались. Одна из теней подползла к Этайн уже на расстояние вытянутой руки. Ни разу не вскрикнув, не вымолвив ни слова, девушка пристально всматривалась в тень. А тень всматривалась в нее. Оказывается, у тени все же есть четкие контуры.
Это существо напоминало небольшого зверька с почти человеческими руками. Если бы не длинноватые когти, которыми нечто цеплялось за камни, то руки вполне бы сошли за человеческие. Морда была бесформенной, будто неаккуратно отрезанный кусок ткани. И на этом бесформенном полотне мерцали, как далекие огоньки костров, маленькие глазки. Подобие рта и подобие носа в густой темноте различить не удалось.