Линар вообще закрылся от всех, как улитка. Друзья забыли, когда он последний раз не то что от души смеялся, а даже улыбался.
Все реже в «оазисе» горели огни и варились чудо-напитки Никайора. Редко находилось хоть немного времени заглянуть в квартал целителей к Вивиан, чтобы отдохнуть в обществе старой подруги и поговорить о всяких пустяках. Изнуряющие тренировки, монотонные лекции старого Хасана, к счастью, хоть изредка разбавлялись красочными снами и беседами с джинном.
Хотя, появился в жизни еще один новый, интересный момент в виде Рамиреса исмаилита.
После неожиданного попадания в ближайшие круги Имрана с легкой руки Этайн он стал еще более занят и неуловим. Виделись они всего пару раз за полгода, да и то, мельком, и говорили совсем мало. Тем не менее, они вышли из положения и стали посылать друг другу письма, что постепенно переросло в традицию.
Содержание посланий, в основном, касалось приближения Этайн к Элите и новых идей для укрепления Ордена в целом. В большей степени, то был революционный бред двух идеалистов и, попади письма в руки Имрана, что адресату, что адресанту пришлось бы весьма несладко.
Поначалу безобидные «как жизнь, как успехи» переросли в то, что структура Ордена Аль-Хэммам порядком устарела, кочевники беспорядочно рассыпались по пустыне, ходят слухи о возрождении Водного Ордена и, что в самой Элите творится неладное – появляются странные болезни, называемые «душевными». Неумение с ними справиться, медленно, но верно подтачивает авторитет владыки, и, как бы тщательно все ни скрывали, волнения усиливаются. В любом случае, нужно что-то менять, и Этайн с Рамиресом совсем неслучайно оказались в эпицентре событий. Их цели, вроде бы, ясны и понятны, однако вот в средствах - сплошные загвоздки.
Нужно всего лишь сменить владыку, унять возможные оппозиционные прения и вообще, как следует навести порядок в Ордене, объять его властью всю пустыню, обучить грамоте бедуинов и озеленить пески. Звучит-то красиво, но донельзя фантастично. Вообще, с каждым разом в их письмах все чаще мелькали возвышенные, с художественным оттенком высказывания, а в предпоследнем письме Рамирес подробно описал свой сон.
Заголовок гласил: «Государство пламени».
«Единая пустынная империя… Одна раса, под названием «человечество». Нет кочевников и нет Элиты. Все равны, и всем по их потребностям и возможностям. Ничего лишнего, и нет больше никаких сопротивлений и разногласий среди людей.
… В густом тумане начали проявляться контуры и пятна. Затем, нечто бесформенное, начало обретать форму. Надвигались две неимоверно высокие фигуры. Народ замер, словно в ожидании некоего страшного суда над их душами; народ желал пасть ниц перед этими двумя фигурами, но от страха перед громадным и неизведанным, не мог даже пошевелиться.
То были новые правители – существа довольно высокого роста. Мужчина в тяжелых фантастических доспехах и женщина в ореоле пламени. Это не серые кардиналы – это великие правители, харизматичные вожди. И будут они обожествлены, светское и священное срастется; и дети их, и дети их детей будут править после них; и никто не усомнится в подлинности их власти…»
Этайн такого рода откровение не могло не польстить. В своем ответе она соглашалась с видением будущего пустыни, и, решив поумничать, от себя добавила: «Разделять и властвовать, безусловно, мудро; но еще лучше – направлять и объединять».
Сложно сказать, какой природы чувства она проявляла к Рамиресу. Особо теплых и нежных чувств она к нему не питала – однако, представляя себя с ним в качестве владык пустыни, сразу воспылала румянцем. Румянцем не смущения, а, скорее, гордости. И, какого-то сильного притяжения не ощущала – просто понимала, что вместе они могут добиться много, неимоверно много. Именно поэтому им нужно быть вместе, а хочется ли этого сильно или не очень – не имеет значения.