К Этайн наконец вернулась способность двигаться. Она резко повернулась всем корпусом и отпрыгнула в сторону, своим движением вызвав небольшой камнепад. Тень вздрогнула и тоже метнулась.
Существо с невиданной проворностью полезло вверх по скале. Когти были очень кстати, - промелькнула странная мысль. Этайн, вместо того, чтобы спуститься и скорей унести ноги со страшного места, полезла за ним. Коротенький кинжал на поясе придал то ли уверенности, то ли, безрассудства. Но, что может сделать оружие, созданное из металла, с бесплотными существами неизвестной природы?..
Тень поднималась все выше с достаточно большой скоростью. Даже хорошо обученный, годами вытренированный боец Ордена вряд ли смог бы догнать ее. Трижды Этайн чуть не сорвалась – пару раз оступилась, а один раз наступив на ненадежный, шатающийся камень. Но это не останавливало воительницу. Причина беспокойства неизвестного происхождения все еще оставалась в поле зрения. И, может быть, в скором будущем это создание окажется возмутителем не только ее спокойствия, но и всего Ордена в целом.
Иногда существо, явно дразня преследователя, немного сбавляло скорость. Но, стоило Этайн скоратить дистанцию, подобраться чуть ближе – оно вновь взмывало вверх с невероятной быстротой и проворством. Быть может, преследователем здесь является именно Оно?..
Боковым зрением девушка увидела вспышку чуть позади себя, с правой стороны. Свет от факела. На небольшой каменистой площадке справа стоял человек, донельзя реальный по сравнению со странными тенями. Он был стар, но крепок телом; с острой, короткой седой бородкой. Капюшон был надвинут на самые глаза, а не слишком просторный балахон пепельного цвета и кожаный пояс с прикрепленным к нему кинжалом, такому же, как у Этайн, свидетельствовали о принадлежности Ордену. Но воительница узнала его не по этим знакам, а, скорее, по бородке. Странно, как можно вообще было кого-либо узнать и уметь более-менее соображать в такой ситуации.
-Где оно? – с трудом разомкнув губы, спросила Этайн старика. Существо действительно исчезло, окончательно растворившись в ночи.
-Не поднимайся выше. На сегодня, с тебя достаточно. Иди-ка сюда, - старик подал руку Этайн, и та, спрыгнув, перебралась к нему на небольшую площадку. Несмотря на спокойный, ровный тон собеседника, в его голосе слышались властные нотки.
Этайн переминалась с ноги на ногу и с остервенением терла руки, пытаясь хоть как-то согреться. Старик взял ее под руку и повел в какое-то углубление под каменистым навесом. Чуть дальше оказался небольшой грот, освещаемый костром. Можно было передохнуть и согреться.
-Такое чувство, что я очень долго не смогу согреться… Так ты здесь теперь, Делазар? – обратилась Этайн по имени. Она искренне была рада вновь видеть своего уважаемого наставника.
Делазар молча кивнул и подкинул немого веток саксаула в огонь. Он недавно покинул свою келью в квартале книжников и начал жизнь аскета. Многие книжники удаляются в пустыню, с виду легко расставаясь с уютным и надежным бытом Ордена. Отпускают их неохотно – явно боятся «утечки мозгов». Возвращающимся после долгих скитаний очень радуются – или умело делают вид, что радуются. Но, после теплой встречи обычно приходит разочарование – все возвращаются другими, твердя о том, насколько рознятся представления Ордена с реальной жизнью далеко за пределами его владений. Элите это крайне неугодно, поэтому книжников вынуждают либо вернуться в пустыню, «продолжить» поиски, либо запереться в келье до конца своих дней и писать. После смерти келью тщательно обсматривают на предмет запрещенных сочинений или артефактов, принадлежавших общинам кочевников и просто отданных в дар чужеземцу.
Если в трактатах находят хоть какой-то намек, хоть мизерное расхождение с фундаментальными положениями Ордена – то рукопись целиком сжигают.
Этайн удивилась, что Делазар ушел не слишком-то далеко, хоть и покинул Орден несколько месяцев назад. Тот, словно прочитав ее мысли, решил начать серьезный и опасный разговор, вероятно, не слишком страшась возможных последствий. Опасней было бы оставлять молодую воспитанницу наедине со своими мыслями и поселившимся в глубине души страхом. Этот страх легко читается по лицу, неверным движениям конечностей, изменившемуся тембру голоса. Поэтому необходимо было пояснить его природу, успокоить, тем самым, избежав расспросов со стороны дотошных и всегда внимательных к мелочам наставников.