– Пора втихаря налакаться самого гадостного коктейля на свете. Если сможете опрокинуть это залпом, то вы охуенные мужики, – заявляет он, всучивая Терри и Юэну пойло, похожее на пина-коладу.
– Бля… щас же Рождество, да ж, – говорит Терри и, зажав нос, опрокидывает в себя бокал. Саймон следует его примеру.
Юэн делает маленький глоток. Несмотря на ананас, кокос и лимонад, вкус едкий и металлический: в основе что-то горькое и противное.
– А что это?
– Мой личный особый рецепт. Специально для твоей днюхи! Пей, пей, осуши свой бокал – подыми повыше бокал![8] – нараспев командует он.
Юэн пожимает плечами, словно говоря «ладно, сегодня же мой день рождения и сочельник», и заглатывает коктейль. Какая отвратительная бурда туда ни намешана, лучше выпить одним махом.
Саймон переводит взгляд с экрана телефона на женщину в зеленой кофте, которая окидывает взглядом бар.
– Видать, эта ходит на блядки в одно и то же место, с тех пор как я приходнул ее на прошлое Рождество!
Терри живо оглядывается. Он копирует голос Дэвида Аттенборо:
– Коль зверь пришел на водопой, он не уйдет домой сухой… – Он откидывает назад свои длинные кучеряшки, подмигивает женщине и направляется к ней.
Юэн и Саймон наблюдают за ним в действии. Когда женщина начинает хихикать над каким-то его замечанием, запуская руку себе в волосы, они понимают, что баланс сошелся. Юэну кажется, что ненасытный взгляд Саймона пристально изучает не только новую спутницу Терри, но и его самого.
– У Терри феноменальные способности. С женщинами определенного типа, – злобно говорит он.
От его реакции Юэну становится не по себе и хочется сменить тему.
– Ты на прошлое Рождество приезжал маму проведать?
– Да… Ха-ха, – говорит он, суетливым пальцем пролистывая каталог девичьих лиц – большинство на вид двадцатилетние. – Тиндер-призрак нынешнего Рождества!
– Ясно, почему это такой мощный сайт знакомств, – нервно говорит Юэн.
Вдруг начинает тошнить под ложечкой, затем пощипывает руки и грудь. Становится жарко, бросает в пот. Приступ паники недолго борется с возбуждением, и по телу разливается странное тепло, будто на плечи набросили золотистый плащ легкомыслия.
– Юэн, эту приблуду можно установить за пару сек, – уговаривает Саймон. – Серьезно. Ну, или я с радостью приценюсь от твоего имени. – И он переводит взгляд на стайку женщин, вынуждая Юэна сделать то же самое.
– Мне же нельзя! Я женат… – с легкой грустью говорит Юэн, вспоминая о Карлотте, – причем на твоей же сестре!
– В бога душу мать, в каком столетии я очутился? – обрывает его Саймон. – Давай насладимся благами неолиберализма, пока он не накрылся пиздой, а эта задрипанная планетка не взорвалась наконец у нас под ногами. Прямо здесь на наших телефонах – идеальный синтез всего самого лучшего из свободного рынка и социализма! Решение величайшей проблемы всех времен – одиночества и горя, вызванных тем, что не можешь найти себе дырку на Рождество, и все это задаром!
– Но я же Карлотту люблю! – торжествующе кричит Юэн.
Его шурин в раздражении закатывает глаза.
– «При чем здесь любовь, при чем же здесь любовь»[9], – напевает он, а затем с наигранной терпеливостью объясняет: – На современном рынке секс – такой же товар, как и все прочие.
– Я не на современном рынке и не хочу туда, – говорит Юэн, и у него начинают скрежетать зубы. Во рту пересохло. Нужно выпить воды.
– Какой допотопный протестантизм. Джонни Нокс[10] мог бы гордиться. Мне-то повезло: паписты подарили мне исповедь, чтобы всегда начинать с чистого листа, и я охотно этим пользуюсь раз в пару лет.
Юэн прикладывает ко лбу носовой платок и вздыхает. Огоньки и блестящая мишура на новогодней елке кажутся необычайно яркими.
– Что-то мне в голову ударило от шампанского и этого мерзопакостного коктейля… Что это, кстати, было? Этот твой овечий свитер, – он трогает руку Саймона, – такой мягкий на ощупь.
– Само собой, я ж туда МДМА подсыпал.
– Чего… я же не принимаю наркотики, я никогда не принимал наркотики…
– Значит, уже принимаешь. Короче, забей, расслабься и получай удовольствие.
Юэн вздыхает и опускает свои размягченные кости на стул за внезапно освободившимся столиком, а Терри, болтавший с женщиной в зеленой кофте, подбегает к Саймону совершенно упоротый:
– Ты туда чё, ешек поклал? Сделал с миня нахуй лесбуху, диверсант ебаный! Я, короч, в сортир – снежком закинуся, чёбы вычленить с этой бурды любовь и вернуть блядскую еблю обратно. Ебаный ты дристун! – Он встряхивает кучеряшками и направляется в туалет.
8
Саймон цитирует песню Дэвида Боуи «Station to Station» с его одноименного десятого студийного альбома (1976).
9