Когда я оборачиваюсь, Джой стоит за кассой. Ее взгляд переходит с высокой женщины на меня, затем на пол. Я замечаю блеск ее нефритово-зеленых глаз, хотя сейчас она на меня не смотрит.
Внутренности. Жижа. Повторить.
Наверное, это правда. Я — обалдуй. С кокетливым лицом. Если бы только она откликнулась на это.
Не успеваю я дойти до нее, как Фрэнки перехватывает меня у лестницы, ведущей в офис на втором этаже.
Схватив меня за рукав рубашки, она говорит:
— Джио, только посмей приблизиться к сердцу Джой, и я сама превращу тебя в жижу, обалдуй.
Эти слова звучат как шутка, но Фрэнки — настоящий боец. И все же мне хочется, чтобы она поняла, что я готов к любви. Я так думаю. Пока немного преждевременно быть уверенным, но мне кажется, что это правильно. Что-то во мне сдвигается, похоже, сейсмически.
— В этом-то все и дело. Когда я рядом с Джой, мои внутренности превращаются в жижу. — Мой голос срывается, как будто я снова переживаю период полового созревания.
Фрэнки раскачивается на каблуках, разглядывая меня.
— Джой — моя лучшая подруга. Хороший человек. Очень милая, и не смей ее портить своей блудной жизнью.
Слова колют, как шипы.
— Сурово, Фрэнки.
— Что я могу сказать? Я верный друг.
— А как же я? Я же твой брат.
— А еще ты флиртуешь со всеми подряд. Я не хочу слышать никаких оправданий, обалдуй. Томми сказал, никаких свиданий.
— А как насчет случайного свидания? — Или случайного поцелуя? Что, если это другое? Это чувствовалось по-другому.
Фрэнки склоняет голову из стороны в сторону, как бы раздумывая.
— Признаться, я была удивлена, что ты написал, чтобы попросить у меня благословения. Но тебе просто скучно, Джио. Ты просто ищешь вкус недели.
Защищаясь, я качаю головой.
— Я уже перепробовал все вкусы недели. Возможно, мой вкус изменился.
Фрэнки словно сверлит дырки в моей черепной коробке, изучая меня. Бедный Расти.
— Почему ты так думаешь?
— Жижа, помнишь?
Фрэнки старается не рассмеяться, как будто слышать, как ее старший брат использует это слово, забавно.
— Хочешь сказать, что ощущение жижи начинается с бабочек?
— Каких бабочек?
— Это то, что мы с Джой называем трепет внутри.
— Да, точно бабочки. Потом жижа. Как жизненный цикл бабочки, только в обратном порядке. — Я оглядываюсь через плечо, где Джой, неся тарелку с пирогом и взбитыми сливками, медленно идет рядом с пожилым мужчиной с ходунками. Бабочки трепещут. Внутренности превращаются в жижу. Мне конец.
— Думаешь, что это нечто большее, чем твой типичный подход «встретились-разошлись»?
Почесываю висок. Хочу сказать «да», но маленький голосок в моей голове напоминает мне, как сильно я люблю свою независимость, путешествовать по всему миру, делая снимки, и получать внимание и похвалу — то, что в дефиците у клана Коста.
— Ответа пока нет. Вернемся к этому через недельку.
— Послушай, если считаешь, что отношения с Джой могут быть реальными, давай я устрою тебе несколько свиданий с другими женщинами? И если она тебе по-прежнему будет нравиться больше, то, возможно, в этом что-то есть.
Быстро сообразив, что к чему, указываю пальцем в сторону сестры.
— Во-первых, это вопрос с подвохом. Я не хочу встречаться с другими женщинами. Во-вторых, помнишь, что сказал Томми? Либо свидания, либо работа. Все еще не могу понять, какую именно пользу это принесет семье, но не собираюсь быть слабым звеном. — На данный момент это Пауло, что о чем-то говорит, поскольку как профессиональный боксер он, пожалуй, самый сильный.
Фрэнки пожимает плечами.
— Что касается Томми, считай, что это логика подавленной любви.
— Ты имеешь в виду, что между ним и Мерили что-то происходит?
Фрэнки подтверждает это, подмигивая.
— Я так и думал, но мне не хочется ходить на свидания с другими женщинами, Купидон Клаус. Так что же мне теперь делать? — спрашиваю я.
Фрэнки хихикает.
— Купидон Клаус?
— Да, если я — обалдуй, то ты — Купидон Клаус, пытающийся играть в сватовство в Рождество.
Усмехнувшись, Фрэнки поворачивается, чтобы уйти. Боком и слегка пригнувшись, я выхожу из фойе и возвращаюсь к прилавку.
Джой быстро отводит взгляд. Я пытаюсь сделать игровое лицо вместо кокетливого.
Моя улыбка становится шире по мере того, как она сообщает мне об ожидающих заказах на пиццу и пироги. Я могу вести себя нормально. Забыть о нашем случайном поцелуе. Но ей приходится использовать губы для разговора, и я не могу удержаться от того, чтобы не пялиться на них.
Провал.
Пока мы готовимся к обеду, я стараюсь думать о ней как о Фрэнки, как о сестре. Парень постарше, который заказывает пиццу с анчоусами, пялится на Джой и просит ее номер телефона. Мои кулаки сжимаются, мышцы напрягаются. Я уже готов вышвырнуть его на улицу, когда понимаю, что это не только для того, чтобы защитить ее, но и потому, что я тоже не прочь заполучить ее номер.
Провал.
Когда начинается обед, мы с Джой бросаемся от духовки к прилавку и к кассе, и несколько раз наши руки соприкасаются. От волнения я трижды роняю лопатку, салфетки и прочую мелочь. Мы прижимаемся друг к другу, соприкасаясь локтями и предплечьями. Мои внутренности превращаются в жижу. Прижимаемся друг к другу в углу, пытаясь вытащить корку пиццы, которая проскользнула между духовкой и стеной. И так снова и снова.
Провал.
Когда все, наконец, успокаивается, в магазин входит миссис Гловер в толстовке с надписью «Верь в своего эльфа».
Джой улыбается так, словно заметила первый подарок под рождественской елкой.
— Мне нравится твоя толстовка, мама.
Она подпрыгивает на носочках.
— Спасибо. Я тут подумала, что вы двое могли бы присоединиться ко мне после работы, чтобы помочь собрать пазл «Мастерская Санты», — говорит миссис Гловер нам с Джой.
— Это было бы замечательно, но не уверена, что Джио любит пазлы. Он больше похож на... — Она извиняющимся взглядом смотрит на меня.
— Признаюсь, я не собирал пазлы с детства, но можете рассчитывать на меня. — Считайте меня непостоянным, но я отказываюсь от плана держаться на расстоянии.
Джой вздрагивает, словно у нее произошел сбой, когда я проявил интерес. Должно быть, мой ответ противоречит ее представлениям обо мне.
— Как котята? — спрашиваю я.
— Как раз иду домой, чтобы снова их покормить. Увидимся позже, детки.
Миссис Гловер машет на прощание, когда из кухни доносится какой-то грохот. Я бросаюсь туда, чтобы посмотреть, в чем дело. Посудомоечная машина барахлит, но Томми уже на ней — или вернее под ней, о чем свидетельствует демонстрация «декольте сантехника» бывшим пожарным и обилие пузырьков, вытекающих из боковой стенки машины. Когда я возвращаюсь к стойке в передней части, Джой рассыпается в извинениях перед худощавым парнем с тонкими усиками и бледной кожей.
— В этом кофе гуща, — жалуется мужчина громко, как будто хочет привлечь внимание других посетителей.
Джой извиняюще улыбается.
— Сэр, мне очень жаль. Я только что заварила новый кофейник и сейчас принесу вам новый.
— Я собираюсь оставить об этом месте отзыв в интернете. Одна звезда. Ноль, если бы я мог. Что у вас тут за бизнес такой? — Он фыркает. — В «Кофе Хат» никогда не бывает гущи в кофе.
История, рассказанная мне Томми, и прилив желания защитить Джой подталкивают меня к тому месту, где они стоят у стойки с напитками.
— Какие-то проблемы?
Джой разводит руками.
— Нет, извини, Джио. Я не знала, что есть...
— Здесь, безусловно, есть проблема. Эта девушка не знает, как варить кофе. Я чуть не подавился гущей. Поэтому требую возврата денег и покрытия медицинских расходов, если это необходимо. У меня горит в горле. — Его голос повышается на несколько октав.