— Без проблем. — Мой желудок урчит.
— Если голодна, у нас есть остатки, — говорит Нико, заходя на кухню.
— У меня есть кое-что получше. Давай, приступай к заполнению форм. Я сейчас приду. — Джио жестом показывает на ближайший стол.
Я заполняю типичную налоговую декларацию при приеме на работу, когда комнату наполняет пикантный аромат. Чувствую чеснок, орегано, базилик и маринару. Мой желудок сжимается от голода. Надеюсь, в мамином доме найдется, чем перекусить.
Свет в магазине тускнеет, и я смотрю на бланк, который нужно подписать и поставить дату.
Вдруг появляется Джио, держа в одной руке сковороду с пиццей, а в другой — пару тарелок.
— Ваш заказ готов. — Он ставит все на стол и зажигает три свечи на столе.
— Я ничего не заказывала. Помнишь, мне нельзя...
— Специально приготовленная пицца на безглютеновой основе с артишоками. — Он гордо ухмыляется.
Я медленно моргаю, глядя на пиццу в центре стола.
— Ты приготовил мне безглютеновую пиццу?
— С первой попытки. Ну, вернее с третьей. Я сделал несколько попыток, прежде чем добился правильного баланса между упругим тестом и хрустящей корочкой. И еще, не волнуйся, я готовил его на специально отведенной поверхности и в духовке, которой Мерили никогда не пользуется. Она не дровяная, но если тебе понравится, мы можем поработать над этим.
— Джио... — начинаю я, внезапно не находя слов от того, насколько это заботливо, но также и потому, что у меня слюнки текут при мысли о том, что снова смогу есть пиццу.
— Давай, попробуй. — Он опускается на стул напротив меня.
Наши колени соприкасаются под столом, отчего у меня желудок сжимается — и не потому, что я умираю с голоду.
— Тебе не нужно было проходить через все эти трудности.
— Это было несложно. — Он кладет по куску на мою тарелку и на свою. — Будем надеяться, что это съедобно.
Я впиваюсь зубами в кусок пиццы, жую и решаю, что это потрясающе. Затем мой взгляд переключается на Джио.
— Где ты был всю мою жизнь?
У Джио перехватывает горло, потом он прочищает его.
— Тебе нравится?
В ответ я вскакиваю со стула и обнимаю его.
Время замедляется, когда парень обхватывает меня руками, прижимая к своей твердой груди. Потом я понимаю, что натворила, и пытаюсь освободиться, но он не спешит отпускать меня. Как будто вместо того чтобы испугаться моей демонстрации энтузиазма и привязанности из-за куска пиццы, Джио приветствует и даже хочет продлить объятия.
По крайней мере, я так себе говорю.
Потом встречаюсь с его ярко-голубыми глазами и на мгновение теряюсь. Меня манит то, что могло бы быть, если бы я была выше, красивее, и больше в его вкусе.
В третий раз за сегодняшний день появляется Нико, начинает что-то говорить, затем замолкает.
— Не бери в голову. Я знал, что это произойдет.
Мы отстраняемся друг от друга.
Я разглаживаю рубашку.
— Что? Что ты знал, что произойдет?
Джио прикладывает ладонь ко рту и кричит:
— Ничего не происходит. Ты не видел ничего такого, о чем нужно было бы сообщить Фрэнки или Томми.
Мы обмениваемся взглядами, которые усиливают момент.
Нико ворчит и исчезает на кухне.
Затем мы оба начинаем смеяться, как будто у нас есть общий секрет и мы вместе попадем в неприятности. И не останавливаемся, пока у меня не начинают болеть бока.
— Спасибо за это, — говорю я, переводя дыхание и садясь обратно, потому что не собираюсь позволить пицце остыть.
Веки Джио тяжелеют, затем он смахивает крошку с моей щеки, которая мгновенно вспыхивает.
— Невозможность есть глютен — это нечто непостижимое, как по мне.
Но я слышу, что настоящая проблема — это невозможность поцеловать друг друга прямо сейчас. Отбросив эту мысль, я спрашиваю:
— Как тебе удалось сделать такую идеальную безглютеновую основу?
Он вздыхает и улыбается.
— Я провел некоторые исследования и разработки.
— Для меня?
В ответ он улыбается застенчивой улыбкой — совсем другое выражение лица, чем у обычного Джованни Косты. Затем откусив кусочек, говорит:
— Неплохо. Не то же самое, что настоящее. Но близко. Такими темпами я могу стать полупрофессиональным пиццамейкером. Хотя за это звание мне придется побороться с Томми.
— Этот корж на вкус просто потрясающий. Совсем не похоже на то, что я пробовала в разных пиццериях. Это восхитительно. Спасибо.
Джио откидывается на спинку стула и заводит руку мне за спину, пока я заполняю вторую форму. Не могу игнорировать его присутствие. Это восхитительно отвлекает.
Затем он теребит висячие серьги-тросточки, которые я сегодня надела. Жар поднимается по моей шее.
— Мило, — говорит он.
Я поднимаю брови.
— Да, для двенадцатилетней. Мама подарила их мне. — Как только произношу эти слова, я жалею о них, потому что серьги мне нравятся, и они были удивительно заботливым и праздничным подарком от моей мамы.
— Мне они нравятся.
— Ха-ха. Спасибо. Завтра я надену жемчуг, чтобы немного повыситься в классе. — Женщины, к которым он привык, носят роскошные бренды, элегантные и дорогие.
В отличие от меня, у которой гардероб «сборная солянка» — несколько базовых вещей, много подержанной профессиональной одежды и множество с распродаж в универмагах.
Его лицо вытягивается.
— Ага. Завтра, когда придешь на работу, я хочу видеть тебя в жемчугах, с волосами, завязанными во французский узел, в платье от «Дольче и Габбана» и с духами «Коко Шанель». Номер девятнадцать, если быть точным. Полный макияж и ни больше, ни меньше.
Бабочки внутри не трепещут. Они замирают при этой мысли, потому что я не модная. Если эти серьги-трости и говорят что-то обо мне, так это то, что я — полная противоположность стильной модели.
— Серьезно?
— Ни в коем случае. Я бы предпочел, чтобы тебе было удобно. Работа здесь требует много времени на ногах.
Я не могу понять, шутит он или нет. Несомненно, Джованни Коста нравятся те женщины, которых он фотографирует: высокие, стройные, утонченные.
Пытаюсь закончить заполнять последнюю форму, но теряюсь, перечитывая одну и ту же строчку несколько раз, не в силах понять ее смысл, пытаясь забыть наклон его губ, расположение его руки и его близость. Я откидываюсь на спинку стула.
Со своей загадочной улыбкой Джио нежно дергает меня за кончики волос. Я резко подаюсь вперед и чуть не падаю на пол, затем делаю вид, что меня пробрала дрожь. Скорее, трепет.
— У нас тут настоящая история Гилберта и Энн, да? — спрашивает он.
— Гилберт и Энн? — тупо переспрашиваю я.
Он прищуривается, словно пытаясь дать мне шанс понять о чем идет речь.
Как уже не раз случалось с тех пор, как приехала сюда, мои миры сталкиваются, и я улавливаю связь.
— О, «Энн из Зелёных Крыш». Мы с Фрэнки обожали этот сериал.
Он немного рассказывает о том, как в детстве она заставляла всю семью смотреть с ней этот старый сериал, и это был ее первый выбор для вечернего просмотра фильмов.
Да, я помню. Потому что часто бывала там, но, конечно, он не запомнил бы Джей Лав так, как я запомнила каждую его деталь. И, честно говоря, из-за нашей тогдашней разницы в возрасте было бы странно, если бы он это сделал.
Нога Джио подрагивает, балансируя на колене, и я не могу не задаться вопросом, подговорила ли его Фрэнки сделать безглютеновую основу для пиццы или он сделал это сам ради меня.
Что касается случайного поцелуя, то напоминаю себе, что я взрослый человек, а не застенчивый подросток, который боится своей лучшей подруги. К тому же строила здания. Ну, вернее проектировала их, и знаете что? Они до сих пор стоят, и, надо сказать, довольно надежно. Я училась в колледже в городе, жила сама по себе и управляла своей жизнью. Так что не могу позволить себе потерять всю эту почву в воспоминаниях или возвращении к той девушке, которой когда-то была.