Он слегка закатывает свои искрящиеся глаза, как будто тот не всегда ценил полный дом людей.
— Расскажи мне об этом. Но я бы не хотел, чтобы было иначе.
— Ты хочешь иметь собственную семью?
Джио откидывается назад, и его взгляд блуждает вверх и вниз по моему телу, затем останавливается на моих глазах.
— Очень хочу.
Чувствую себя не очень уверенно, внутри меня все трепещет, но потом в голову приходит мысль о прочном деревянном каркасе на цементном фундаменте. Может быть, я смогу примириться с «Чумовой пятницей» внутри себя, отпустить подростковые неуверенности и вернуться к той уверенной в себе женщине, которой стала. Поэтому обращаюсь к ней сейчас, чтобы мы могли нормально поговорить без моей неловкости и бормотания.
На заднем плане звучат рождественские гимны, свечи догорают, пицца исчезает, и мы общаемся так, как я никогда не ожидала. Да, поцелуй взорвал мой мозг. Я все еще нахожусь в другой галактике, но это уже другой вид близости, в которой вижу ту версию Джованни, которую, как мне кажется, он не разделяет со своими обычными спутницами. Мы говорим о забавных клиентах, о списках желаний и обо всем на свете.
Его телефон несколько раз подает звуковой сигнал, разрушая чары.
Очевидно, я не единственная, кто находит его таким соблазнительным. Мои плечи опускаются, когда откидываюсь на спинку стула.
Парень мельком просматривает сообщение, пролистывает его, а затем убирает телефон.
— Все в порядке? Тебе нужно куда-то идти? Встретиться с кем-то? — спрашиваю я.
Он хмурится.
Я почти жалею, что задала эти вопросы.
— Нет. Определенно нет. А как на счет твоего комендантского часа? — Джио выгибает бровь.
Мы оба смеемся.
— Джой, просто не обращай внимания на мой телефон. Я стараюсь. В основном, это все те же trois femmes.
Мои брови взлетают вверх, когда я копаюсь в глубинах памяти французского языка из девятого класса, чтобы перевести.
— Три женщины?
Ревность толкает к абсурду. Как я могла быть настолько глупой, настолько наивной, чтобы думать, что между мной и Джио может быть что-то реальное? Но когда мы поцеловались, это было очень искренне, прочно и совсем не глупо.
— Козетта, Манон и Амели. Наверное, я произвел впечатление, когда был в Париже.
Вспоминаю, как Томми говорил о француженках, которые устраивают сцены. Я представляю себе дымчатые глаза, идеально объемные волосы и элегантный стиль.
— У тебя есть три французские курицы? — выпаливаю я, и как по заказу, на заднем плане звучит песня «Пять золотых колец».
Выражение лица Джио меняется, а затем он разражается хохотом. Не удержавшись, я присоединяюсь к нему. Когда смех утихает, парень объясняет, что постоянно удаляет их номера и блокирует, но они, видимо, запомнили номер его мобильного телефона и пользуются другими устройствами, чтобы дозвониться до него.
— Я слышала, что ты был помолвлен. Вы разорвали отношения? — спрашиваю я, чувствуя себя смелой.
Джио потирает затылок, как будто это тяжелый разговор.
— Да, несколько раз. Фрэнки упоминала кого-то из твоего прошлого. Вы были помолвлены?
— Не совсем. Сэмпсону не совсем удался этот трюк, — бормочу я.
Его телефон снова звонит, и парень проводит рукой по волосам.
— Я приехал сюда, чтобы помочь своей семье и... сбежать.
— От отношений?
— От «трех французских куриц».
Мы оба снова смеемся, но сомнение возвращается с каждым звонком его телефона. Я не уверена, что в жизни Джио есть место для меня. Она и так кажется довольно насыщенной.
Он горяч и недосягаем. Я напоминаю себе, что это всего лишь рождественское увлечение. Конец. Жаль, что это не приведет к «долго и счастливо».
Однако вечер заканчивается тем, что мы с Джио снова целуемся под мягко падающим снегом. Мое сердце бешено колотится, желудок скручивает, а мозг плавится.
Если это то, что приходит после случайного поцелуя, то я готова принять столько, сколько смогу получить.
ГЛАВА 10
ДЖОВАННИ
Мы с Джой стоим на углу перед магазином пиццы и пирогов, а Мейн-стрит спит под мягко падающим снежным покрывалом. Несмотря на холод, приятное тепло наполняет мою грудь, когда я прижимаю Джой к себе.
Мой взгляд переходит с ее зеленых глаз на пухлые губы. Затем я беру ее руку и целую костяшки пальцев, внутреннюю сторону запястья, а потом перекидываю ее волосы через плечо и целую нежное место за ухом. С ее губ срывается восхищенный вздох.
Я вдыхаю ее аромат мятных леденцов, и наши носы соприкасаются. У нее холодный.
Мой пульс бешено колотится, распространяя по всему телу тоску по этой женщине. Но на этом все не заканчивается. Я хочу, чтобы она была в моей жизни надолго. Навсегда.
Провожу пальцами по ее шелковистым волосам, притягивая девушку к себе.
— Мне не нужны поверхностные отношения. Я хочу чего-то настоящего, — шепчу я.
Глаза Джой стекленеют, затем закрываются. Ее рот открывается.
— Я тоже.
Наши губы соединяются.
Моя голова мгновенно кружится, унося меня прочь от моих мыслей и погружая в совершенство этого момента.
Мой телефон снова звонит, и мне хочется швырнуть его в ближайший сугроб. Забыть о «трех французских курицах», как шутливо и точно назвала их Джой.
Мне весело с Джой. Я чувствую себя самим собой. Она — воплощенная радость, которая более долговечна, чем временные лайки в социальных сетях, внимание поверхностных женщин, которым нужна слава, а не глубокие отношения. Я чувствую, что то, что у меня есть с ней, более долговечно, чем любая другая форма мимолетного счастья, которая у меня когда-либо была.
Мой телефон продолжает звонить, пока мы продолжаем целоваться. «Три французские курицы» не понимают, что у нас разница во времени. Я не обращаю на него внимания, пока он не замолкает.
Когда мы отрываемся друг от друга, я шепчу:
— Джой, кажется, я люблю тебя.
— Не так сильно, как тебя любят твои поклонницы, — говорит она со смехом, прежде чем снова поцеловать меня.
Это не то, что я хотел бы услышать, но комментарий говорит мне о том, что она уверена, что то, что у нас есть, здесь и сейчас — это то, чего я хочу, но хочет ли она этого?
Как будто разум Джой говорит «нет», но ее тело твердит «да». А как насчет ее сердца?
На следующее утро я просыпаюсь с мыслями о поцелуе, который мы с Джой разделили. Слова, которые я произнес: «Джой, кажется, я люблю тебя», эхом отдаются в моих мыслях и звучат в моем теле, как рождественская песня, как песня о любви.
Конечно, есть одно слово, которое я мог бы убрать. Мне не кажется, что я люблю Джой. Я знаю, что люблю ее. По крайней мере, это мое внутреннее ощущение. Внешне я все еще сомневаюсь, но это вытекает из ее ответа. Из того, как она прокомментировала «трех французских куриц» как моих поклонниц. Я осторожен, потому что хочется ли мне снова рисковать своим сердцем? Сколько раз до этого пытался наладить отношения, доходил до помолвки, а потом все срывалось?
Три раза.
Три помолвки.
Втрое больше неудачных свиданий.
Между прочим, с тех пор как Джой появилась в моей жизни, я не отвечал и не признавал ни одну из других женщин. Мне не хочется иметь с ними ничего общего. Это еще одна причина, по которой знаю, что то, что я испытываю с Джой, — настоящее.
Я долго принимаю душ, где позволяю всему этому бурлить, просачиваясь через ту версию себя, которую показываю миру: очарование, уверенность, флирт. Что нужно изменить, чтобы я смог показать Джой, что «три французские курицы» для меня ничего не значат?