Мог бы и не говорить об этом.
Мне известно, что в аварию я попала на автомобиле Макса, и это был «Рено». Стыдно сказать, но я хлебнула лишку и без спросу поехала кататься на чужой машине по горной дороге, где все повороты крутые, других нет…
В общем, выходит, что я сама виновата в аварии.
Хорошо еще, что Максу удалось получить страховку за разбитый мной автомобиль. Если бы не это, не знаю, стал бы он так заботливо выхаживать меня в частной клинике или собственноручно придушил бы, чтобы не мучилась? Многие вполне достойные мужчины свои машины любят гораздо больше, чем девушек.
А Валек-то каков, непременно ему надо меня подколоть!
– Нет, не тянет, – угрюмо ворчу я. – Даже не уверена, что я помню, как водить машину.
– Вспомнишь, все вспомнишь, – обещает Валентин и снова смотрит на меня так, знаете, плотоядно и с насмешкой…
– Мне на процедуры пора, – говорю я, резко отдергивая штору. – Спасибо, что навестил, и пока, привет Максиму.
– Да Максим у нас и так с большим приветом, – смеется Валентин.
Мне не хочется оставаться с ним рядом, хотя стоило бы уточнить, что именно этот ехидный злыдень имеет в виду на сей раз? Что увлечение Макса мной есть верный признак сумасшествия? А сам Валек тогда кто – вообще сексуальный маньяк?
Я ковыляю в палату, не глядя на пациентов, которые бредут встречным курсом.
Я никого не хочу видеть.
Знаете, чужие чувства – это как похмелье без выпивки!
«Трезвость – норма жизни», – одобрительно бормочет мой внутренний голос.
– Все будет хорошо, – в такт прыжкам на одной ножке повторяю я свою мантру. – Все будет хорошо. Все. Будет. Хорошо.
– Тебе нравится? – спрашивает Макс, отводя ладони, которые он держал у моих глаз, как шоры.
– Очень… Очень мило, – жалко лепечу я, оглядывая просторную комнату.
«Мило» – невыразительное слово, но я не могу придумать ничего получше, потому что разочарована.
Нет, сама по себе комната прекрасна! Она большая, светлая, недавно отремонтированная и демократично меблированная в минималистском стиле. И разочарована я вовсе не тем, что помещение похоже на безликий выставочный стенд магазина «ИКЕА». Меня огорчает тот факт, что я не вижу в интерьере ничего, что доказало бы: это жилье – мое.
– А где мои вещи? – спрашиваю я Макса.
– Какие?
– Ну… разные.
«Разные, разные! Голубые, красные! Желтые, зеленые, мали-и-иновые!» – не упускает случая запеть веселую песенку мой внутренний голос.
Я и сама не понимаю, какими вещами интересуюсь. Просто мне казалось, что в моем жилище должны присутствовать предметы, сохранившие отпечаток личности хозяйки.
Ну я не знаю… Корзинка с незаконченным вязаньем (не зря же я думала о набрюшниках для черепашек, я явно знакома со спицами), разбросанные там и сям конфеты и шоколадки (я сладкоежка, этот факт мне открылся еще в больнице), любимый плед на ручке кресла, облезлый плюшевый мишка с оторванным ухом…
При слове «мишка» по моим мозговым извилинам проходит беспокойная рябь, я замираю в ожидании, но ничего не происходит. Волнение затихает бесследно, в дистиллированной памяти ничего не всплывает.
Да что такое у меня с медведями?!
«Может, ты была цирковой дрессировщицей? – оживляется неугомонный внутренний голос. – Принцессой цирка! Але, гоп!»
– Гоп-стоп, – бурчу я.
– Какие – разные? – настаивает на конкретном ответе Макс.
– Да любые! Хотя бы фотографии в рамочках!
– Ты же не любишь фотографироваться, – пожимает плечами любимый. – Говоришь, что ужасно получаешься на снимках, хотя это полная чушь.
– Правда?
Я чувствую, что очень сильно изменилась. Я бы хотела сфотографироваться вместе с Максом! Не сию минуту, конечно же, не сразу после выписки из больницы, но после посещения косметолога и парикмахера, которые, надеюсь, смогут сделать меня чуточку симпатичнее, чем в натуральном виде.
– А где моя одежда? Белье, обувь? Домашние тапочки?
В больнице я пришла к смелому выводу, что по тапочкам можно очень многое узнать об их владельце.
– Ты же не носишь халаты и тапки! – Макс как будто чуточку возмущен.
– А… что же я ношу? – осторожно спрашиваю я и с тайным страхом жду ответа.
Мне рассказали (не один человек и не один раз), что в клинику меня привезли без одежды.
Ну, ладно, не просто без одежды, а буквально в чем мать родила!
Представляете?
Все, что я знаю о себе «доисторического» периода – что я в голом и пьяном виде слетела ночью в пропасть на чужой машине!
Это не способствует самоуважению.
– Шорты, майки, носки, – коротко перечисляет Макс.