Юля вздохнула:
– И с этим человеком я живу… Вот найду пылкого, романтичного гусара…
– Ага, поручика Ржевского. Как ты его узнаешь, даже если вдруг встретишь?
– Да уж как-нибудь узна…
Юля заулыбалась, как девчонка, подготовившая хитрую пакость:
– А ты узнал журналиста, с которым мы разговаривали у Репина?
– Николай Эммануилович? – вспомнил Руслан, – А должен был?
– Руслан! Ты меня разочаровываешь. Даже я поняла, кто это! Вспомни его фамилию.
– Корнейчуков? Кажется, был такой писатель… Это он, что ли?
– Руслан, подумай, как следует. Кор-ней-чу-ков…
– …ский, – Лазаревич сообразил быстро и поднял ошарашенный взгляд на жену. Чуковский? Это был он? Что ж ты молчала?!
– А что, я должна была закричать: "Ой, Руслан, смотри, это же Корней Чуковский, который станет в будущем знаменитым детским писателем! Смотрите все!". Ты Репину меньше удивился, чем Чуковскому!
– Просто… – Руслан задумался, – Просто, наверное, Репин УЖЕ известен, и знает это и выглядит, как знаменитость. В нашем времени от всяческих знаменитостей протолкнуться невозможно, приобретаешь к ним некий иммунитет. А Чуковский… Просто мужик с усами, в сапогах, обычный человек. И тут узнаешь, что он прославится в будущем, и никто, кроме тебя, об этом не знает. Совсем другие ощущения.
"Корнейчуков. Журналист…". Человек у замочной скважины удовлетворенно выпрямился. И замер, насторожившись.
Шаги. Кто-то шел к кабинету, поднимаясь по лестнице.
Быстрым скользящим шагом человек пробежал по коридору и свернул на вторую лестницу.
"Надо возвращаться, пока Равиль не заметил…".
Помянутый Равиль как раз по лестнице и поднимался. Осторожно ступая, подошел к двери кабинета, протянул руку…
И, не открывая дверь, наклонился к замочной скважине, прислушиваясь.
– Кстати, почему он Корнейчуков?
– Руслан!
– Я не могу знать все.
– Он потом возьмет псевдоним от своей фамилии.
– Ну понятно…
Равиль бесшумно отошел от двери и спустился по лестнице. "Странно, очень странно…"
Через два дня Руслан, уже без Юли, которая прочесывала телефонную книгу в поисках новых пока неизвестных знаменитостей, сидел вместе с Фрезе в кабинете на фабрике.
– Я разговаривал с господином Пузыревым… вам знакомо это имя?
– Нет, – подумав, ответил Руслан.
– Странно. Либо он быстро прогорит, что мне представляется маловероятным… Либо вы плохо знаете собственную историю, господин из будущего.
– Скорее, второе.
– Пузырев строит автомобильную фабрику на Выборгской стороне, собирается выпускать "русские автомобили". Даже двигатели сам собирается строить. Вот я и попытался договориться о поставках части двигателей для нашего авто…
– И?
– Упирается. Не хочет он строить "русский автомобиль" вместе с "немцем". Не переживайте, разговор с ним еще не закончен…
Стук в дверь, в кабинет заглянул кузнечный мастер:
– Петр Александрович, к вам офицер.
– Спасибо, Равиль, можешь идти. Совсем запамятовал. У меня на сегодня несколько встреч, – Фрезе развернул веером визитные карточки, – две из них – просто любопытные, прослышавшие про ваш автомобиль, а вот Петр Иванович…
Короткий стук, в кабинет быстро вошел, практически ворвался, офицер с золотистыми погонами. Черные усы торчали в стороны острыми шильями, несколько надменный – или так показалось Руслану – буравили присутствующих.
– Добрый день, Петр Александрович.
– Добрый день, добрый день. Капитан Секретев, Петр Иванович…
Руслан мельклом глянул на погоны, но подсознательно ожидаемых четырех звездочек не увидел. Звездочек не было вообще, толь одинарный просвет.
"А, ну да, – вспомнил Руслан, который уже успел изучить знаки различия царской армии, – один просвет без звездочек, это как раз капитан. Четыре звезды – штабс-капитан. Вообще здешние погоны несколько непривычны для того, кто привык к погонам Советской Армии. Одна звезда, один просвет – прапорщик, который здесь является полноценным офицером, две звезды – подпоручик, три – поручик, четыре – штабс, потом идет капитан, с одним просветом без звезд, за ним подполковник – два просвета, три звезды, и полковник -два просвета без звезд. А майоров в царской армии не было. В смысле, нет. И не в царской, а в императорской. "Царская армия" – это уже потом, при большевиках, стало употребляться. Правильнее – императорская. Вообще-то, еще правильнее "имперская", это же не личная армия императора, а армия всего государства, сиречь, Российской империи… Но называется почему-то "императорская"…".
Руслан понял, что его мысли уплыли куда-то в сторону и вернулся к разговору.
– …командир Первой учебной автомобильной роты, – продолжал Фрезе, – Первой автомобильной роты в России! Только в мае этого года создана.
Капитан недовольно зыркнул на Фрезе.
– Ну, Петр Иванович, это вовсе не, хе-хе, секрет. Мой компаньон, Лазаревич, Руслан Аркадьевич, создатель автомобиля, который мы теперь пытаемся приспособить для нужд Российской армии.
"Понятно. Первая автомобильная часть в России. Практически экспериментальная. Так что от капитана зависит, какие автомобиль будут поступать в армию. Черт, а у нас вместо полноценного автомобиля…"
– М-да, – капитан Секретев был несколько озадачен. – Нет, я, конечно, не поверил рассказу о бронеавтомобиле, но и ТАКОЕ не ожидал увидеть.
– Это – макет, – обиженно буркнул Руслан.
Фрезе, видимо, уже договорившись с капитаном о разговоре, предложил сделать хотя модель будущего автомобиля в натуральную величину. Вот, к сегодняшнему дню из толстого картона и деревянных брусков был сделан макет грядущего внедорожника, получившегося очень похожим на американский "Виллис". Двухместный, с объемистым багажником, открытым кузовом. Фрезе даже подобрал краску темно-зеленого цвета, похожего на цвет УАЗа.
Именно этой краской теперь отчаянно пахло от "автомобиля".
– Почему не хаки?
– Хаки, Петр Иванович, это цвет выжженных солнцем равнин Трансвааля, – Фрезе потянуло на лирику, – А для русских условий, для наших сырых лугов и лесов, больше подойдет именно такой цвет, цвет болотной тины…
Капитан обошел макет вокруг, заглянул внутрь.
– Можно? – указал он на струганную доску, символизирующую сиденье.
– Конечно.
Не для того строилась модель, чтобы развалиться, если в нее сядут. Капитан, подобрав полы шинели, запрыгнул внутрь. Взялся за баранку:
– А это что за рычаг?
– Переключение передач.
– Да? Почему не снаружи?
Руслан недоуменно посмотрел на Фрезе.
– Наша конструкция коробки передач, – пришел тот на помощь, – позволяет разместить рычаг внутри салона.
– Да? Какой мощности двигатель вы планируете?
– Тридцать пять-сорок лошадиных сил, – еще раз удивил Руслана Фрезе.
– Скорость?
– Она будет известна после ходовых испытаний.
Секретев скептически шевельнул усами. Руслан посчитал нужным вмешаться:
– Скорость для него отнюдь не главное. Для армейского автомобиля более нужным представляются следующие характеристика: проходимость, надежность и дешевизна.
– Проходимость, говорите? – капитан продолжал сидеть за "рулем", глядя вперед через пустую раму лобового стекла.
– Да, – твердо заявил Руслан, – Она обеспечивается полным приводом от двигателя на все четыре колеса, увеличенным дорожным просветом, специальными шинами…
Секретев перегнулся через борт, взглянуть на колеса и выпрыгнул наружу, с любопытством их оглядывая.
– Любопытно… Они не деревянные?
– Нет. Колеса – уже не макет. Именно такие будут стоять на готовой модели.
– Почему диски сплошные? – капитан попинал диски носком сапога.
– Дешевизна, они изготавливаются штамповкой, это раз. Прочность, они более прочны, чем деревянные спицы, это два. Ну и они гораздо быстрее снимаются и надеваются, что, согласитесь, в полевых условиях немаловажно. Это три.
– Раз, два, три… – поморщился капитан, – Прямо как один мой знакомый, тоже автомобилями увлекался… Вот что, господа, – капитан развернулся к Фрезе и Руслану, шевельнул усами, – Я, конечно, не Жорж Кювье, но, если ваш автомобиль будет таким же, как и колеса к нему, я замолвлю за вас словечко. Правда, армия ориентирована, скорее, на грузовые автомобили, скорее всего больше двух десятков легковых не закупят…