- Я должен проводить его в Мазгар, где он будет принят в наш клан!
Крестьяне хорошо знали бродягу Урса, летописца клана Хамелеона, и безоговорочно поверили ему. Дубина и ножи тотчас исчезли, и трактир зажил обычной жизнью. Леопольд перевёл дыхание, уселся рядом со своим спасителем и заказал обед.
- Не вовремя тебя занесло в Монт, странник. Неделю назад кошки убили хозяина этой гостиницы, и теперь его сын в каждом видит джирмийца. Кстати, где знак твоего клана? - поинтересовался Урс и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я-то сразу понял, что ты не из шайки Бернара. Уж чем-чем, а идиотизмом его маги не страдают. Если б у джирмийцев было дело в Монте, мы узнали бы об этом только обнаружив труп.
Леопольд с интересом выслушал нового знакомого, и, прежде чем ответить, осторожно просканировал его сознание. Увиденное несказанно порадовало аксимийца - Урс относился к жизни точно так же, как он сам, и Лео немедленно заказал кувшин лучшего вина, чем вызвал одобрительную улыбку летописца. Слуга расставил на столе миски с жареным мясом и овощным рагу, наполнил глиняные кружки вином и, почтительно поклонившись летописцу попрошаек, скрылся на кухне.
Мужчины же сдвинули кружки, выпили за знакомство, и аксимиец дружелюбно произнёс:
- Меня зовут Леопольд. Я пришёл из другого мира и хочу предложить тебе, дружище, стать моим проводником по Аргору…
Две недели спустя Урс и Леопольд прибыли в Мазгар. Гостя из иного мира приняли в клан Хамелеона, и банкет в честь этого события продолжался три дня. Получив золотую ящерку на запястье, Лео облачился в пёстрые одежды и вместе с летописцем пустился во все тяжкие. Больше года приятели скитались по Аргору, отмечая свой путь пьянками, драками и многочисленными интрижками. Урс обучил Леопольда тонкостям воровского ремесла, и вскоре об их проделках судачил весь мир.
Лео Моргенштерн прослыл великолепным вором и неутомимым любовником: он крал всё, что плохо лежит, и спал со всеми аргорками подряд, будь то простолюдинка или аристократка. Кружка вина, немного магии, и женщины, как спелые яблоки, падали в его объятья. За разгульную, плутовскую жизнь Лео получил прозвище 'Прощелыга' и, узнав об этом, пришёл в дикий восторг. Он радовался так, словно получил не оскорбительную кличку, а высокую аксимийскую награду. Впрочем, на Аксиму магу было давным-давно наплевать. Лео жил сегодняшним днём, купаясь в сомнительной славе и лёгких деньгах. Он всем сердцем полюбил Аргор и стал подумывать о том, как бы навсегда остаться в этом славном мире. Пропитой мозг и ощущение безнаказанности подсказали оптимальный вариант - занять место императора. Урс отговаривал приятеля от безумной затеи, но Лео твердил, что только так сможет обезопасить себя от бывших коллег.
- Когда за мной придут, я заявлю, что веду этот мир к свету, и Карл Брук будет вынужден оставить меня здесь!
- Вряд ли Арнольд уступит тебе трон без боя, - возражал летописец. - У него есть кошки, беркуты и волки. Ты не справишься с ними.
- Я великий маг! Ты ещё не знаешь, на что я способен!
- Ты всё испортишь, Лео! - пытался урезонить приятеля Урс, но тот не унимался и всё чаще заводил разговор об узурпации власти.
В конце концов друзья разругались вдрызг и, бросив летописца в Дирде, Леопольд отправился в Дарру. Переместившись в столицу, он сразу же атаковал императорский дворец, однако пробиться сквозь магическое поле не смог. Прощелыга растерялся: он не ожидал, что в захолустном Аргоре имеются маги, превосходящие его по силе. Лео позорно сбежал в Авиталь, подальше от столицы, но каково же было его удивление, когда на следующий день в трактир, где он заливал неудачу вином, ворвались кошки и волки. Спасая свою бестолковую голову, прощелыга совершил прыжок в Иритту, но через сутки на него снова напали джирмийцы и военные. Аксимиец в панике заметался по миру, однако преследователи всякий раз находили его. Измотанный бесконечными перемещениями, Лео признал правоту Урса, но уже ничего нельзя было изменить. Бездумной атакой на императорский дворец маг перечеркнул пять чудесных, безоблачных лет в Аргоре. Поняв, что придётся уйти, Леопольд Моргенштерн пришёл в неописуемую ярость. И, когда преследователи в очередной раз нашли его, прощелыга, прежде чем навсегда покинуть ставшее вдруг негостеприимным место, громовым голосом произнёс:
- Я ухожу! Но наступит день, и мои потомки откроют дорогу свету! Аксима навеки утвердит свою власть на Аргоре!
Императору доложили о прощальных словах Леопольда, и в мире началась охота на его многочисленных детей. Беркуты захватили летописца Хамелеонов, и тот, спасая жизнь, выложил всё, что знал о любовных похождениях приятеля и указал все города и деревни, где они побывали. Император Арнольд приказал обнародовать проклятье Леопольда, и, поскольку в истории Аргора уже был печальный период правления белых магов, мир охватила массовая истерия. Кровь невинных полилась рекой. Аргорцы убивали детей и забивали камнями женщин, посмевших поддаться обаянию иноземного мага. Страх за будущее затмил здравый смысл, и порой жертвами становились женщины и дети, не имевшие к прощелыге никакого отношения…
Кровопролитие продолжалось до тех пор, пока император не объявил, что все отпрыски Леопольда Моргенштерна мертвы. И лишь когда всеобщая истерия спала, аргорцы задумались: а стоило ли верить словам вечно пьяного мага-прощелыги?
Часть первая.
Глава 1.
Воспитанник Бернара.
Марвин накинул на плечи алый, как шевийское яблоко, плащ, пристегнул к поясу лёгкий меч в инкрустированных серебром ножнах и, выйдя из комнаты, торопливо зашагал по широкому коридору, освещённому ярким полуденным солнцем. Близился час отъезда джирмийской делегации в Дарру, и Цитадель гудела, как растревоженный улей. Ещё бы! Делегацию возглавлял сам предводитель Бернар. По залам и коридорам сновали рабы, выполняя последние поручения уезжающих кошек. Из комнат, одетые как на парад, выходили джирмийцы. Кошки приветливо кивали друг другу и спешили на площадь, чтобы засвидетельствовать почтение предводителю и попрощаться со своими товарищами, оставляющими Цитадель на несколько лет.
Сбежав по парадной лестнице, Марвин оказался в холле, но, в отличие от остальных кошек, пошёл не к выходу, а свернул налево, к застеклённой цветными витражами галерее. Он спешил в западное крыло Цитадели, где жили младшие джирмийцы. С тех пор, как его наставником стал Бернар, Марвин почти не заглядывал во владения Теодора, старейшего джирмийца и главного воспитателя котят. Но сегодня он отправлялся в Дарру и ещё с вечера решил, что перед отъездом обязательно попрощается со своим первым наставником. А может, ему просто захотелось хоть на минуту окунуться в беззаботное детство, прежде чем так надолго покинуть родной дом…
Марвин с улыбкой оглядел просторную игровую комнату, где провёл множество счастливых часов, играя с такими же, как он, котятами, поднял с пола и повертел в руках брошенный кем-то меч из эбенового дерева. Вздохнув, аккуратно пристроил игрушечный меч на оружейную стойку и направился к классам. Было время занятий, и в коридорах стояла необычная для детского крыла тишина. Марвин подошёл к знакомой коричневой двери с резным изображением Кошки и, приложив ухо к тёплой поверхности, прислушался: Теодор рассказывал котятам об Аргоре. Мягкий, обволакивающий голос наставника что-то разбудил в душе юноши, и он словно перенёсся в детство, вновь став угловаты вихрастым мальчишкой, шалуном и проказником. Удивляясь самому себе, Марвин озорно усмехнулся и, окружив себя магией забвения, бесшумно проскользнул в класс. Дети не заметили его появления, а Теодор взглянул на невидимку и укоризненно покачал головой. В другое время главный воспитатель джирмийских детей тот час же разоблачил и отругал нарушителя дисциплины, но сегодня Марвин на несколько лет уезжал в столицу, и Теодор закрыл глаза на его невинную шалость.
Юноша прокрался в угол класса, устроился на полу у стены и, подперев голову рукой, стал с удовольствием слушать наставника. Низкий, певучий голос Теодора лился, как вода по каменистым уступам, завораживая маленьких слушателей: