- Идем, Дживс!
- Очень хорошо, сэр.
Я устремился к лодочному сараю.
Спенсер Грегсон, муж тетушки Агаты, играет на бирже; недавно он сорвал на суматрском каучуке ошеломляющий куш, а тетушка Агата с ничуть не меньшим размахом вбухала его в загородное имение. Мили и мили этого самого "перемежающегося ландшафта", деревья, щедро укомплектованные голубями и прочей дичью, курлыкающей на разные голоса; сады, нашпигованные розовыми кустами; всякие там конюшни, хозяйственные строения, дома арендаторов с земельными участками - одним словом, весьма изрядный tout ensemble. Но гво здем программы, конечно, было озеро.
Итак: озеро, размером в несколько акров, лежит к востоку от дома, за розовым садом. Посреди озера находится остров, посреди острова - сооружение под названием "Октагон", а посреди его крыши стоит достопочтенный Э. Б. Филмер, изображая фонтан на городской площади.
Налегая на весла посредством меня и управляя румпелем с помощью Дживса, мы подошли ближе. Сначала мы услышали крики, понемногу переходящие (если я ничего не путаю) в crescendo, потом в пределы видимости попал и сам Достоп. Э. Б. Казалось, он угнездился где-то на верхушках кустов. Я еще подумал, что даже министр Кабинета Его Величества мог бы сообразить укрыться под деревьями, а не торчать в такой ливень на открытом месте.
- Чуть правее, Дживс.
- Очень хорошо, сэр.
Я аккуратно пристал к берегу.
- Подожди меня здесь.
- Очень хорошо, сэр. Кстати сказать, сэр, - сегодня утром главный садовник сообщил мне, что недавно на этом острове свил гнездо один лебедь...
- Сейчас не время судачить на естественнонаучные темы, Дживс, - оборвал я - может быть, чересчур сурово, поскольку дождь припустил еще сильней, и многострадальные вустеровские штанины уже изрядно пропитались влагой.
- Очень хорошо, сэр.
Я двинулся вперед.
Идти было скользко - за первые же пару ярдов мои патентованные теннисные туфли "МJртвая хватка" упали в цене на восемь шиллингов одиннадцать пенсов, - но я упорно двигался вперед, и наконец прорвался через кусты и вышел на проплешину перед этим самым Октагоном.
Я слышал, его соорудили на скорую руку еще в прошлом столетии. Тогдашний владелец усадьбы хотел, чтобы его дедушка мог в свое удовольствие упражняться на скрипке вне пределов слышимости обитателей дома. Зная кое-что о скрипачах, могу вообразить, что за жуткие звуки здесь в свое время раздавались; впрочем, и они вряд ли шли в сравнение с теми, что сейчас звучали с крыши. Достопочтенный, не отследив приближения спасательной партии, явно стремился донести свой голос через бескрайние водные просторы до м атерика - и хочу заметить, что попытки эти были не лишены шансов на успех. У него был такой визгливый кошачий тенор, что я серьезно опасался за свои барабанные перепонки.
Я подумал, что пока он не натрудил голосовые связки, было бы неплохо вклиниться с радостной вестью о том, что помощь близка.
- Эй! - крикнул я, дождавшись паузы.
Э.Б. вывесил голову за край крыши.
- Эй! - завопил он, вращая головой во все стороны - кроме нужной, естественно.
- Э-эй!
- Э-эй!
- Э-э-эй!
- Ох, - сказал он, заметив, наконец, меня.
- Ясное дело, - ответил я, как бы подводя итог беседе.
Боюсь, к этому моменту наш диалог еще нельзя было назвать осмысленным, хотя в дальнейшем, возможно, мы и договорились бы до чего-нибудь стоящего. Но когда я уже почти вспомнил подходящие слова, раздалось зловещее шипение, из кустов слева вдруг выскочило нечто крупное, белое и резвое - и я, соображая быстрей, чем когда-либо, взмыл как вспугнутый фазан и, влекомый любовью к жизни, полез на стену.
Что-то шлепнуло о стену дюймом ниже правой лодыжки, окончательно утвердив меня в правильности моего поступка. Тот парень, что сквозь альпийские снега и льды волок хоругвь с дурацким девизом "Все выше!" - вот кто был Бертраму примером для подражания.
- Берегитесь! - вскрикнул г-н министр.
Именно этим я, собственно, и занимался.
Создатель Октагона, должно быть, предвидел подобные кризисные ситуации - иначе откуда бы взялись такие удобные выемки в стене? Одним словом, вскоре я уже сидел на крыше рядом с Э. Б., разглядывая лебедя. Этот экземпляр, из числа самых крупных и склочных, каких мне только доводилось встречать, стоял внизу, изогнув шею водопроводным шлангом. Кусок кирпича, пущенный вдумчивой рукой, должен был угодить ему в точности по мидель-шпангоуту.
Я сделал бросок - один из удачнейших в своей жизни!
Дост. Э., похоже, не разделял моего ликования.
- Не задирайте его!
- Интересно, кто кого задирает? - осведомился я.
Лебедь выдвинул еще восемь футов шеи и воспроизвел нам звук, с которым струя воды вырывается из дырявого шланга. Дождь по-прежнему - как бы это сказать - клокотал неописуемой яростью. Я пожалел, что от возбуждения, характерного для забегов по отвесной стене, я выронил дождевик, предназначавшийся для собрата по насесту. У меня даже мелькнула мысль предложить ему свой, но голос разума взял верх.
- Близко он к вам подобрался? - полюбопытствовал я.
- Я был на волосок от серьезных проблем, - ответил мой компаньон, с нескрываемым отвращением глядя вниз. - Пришлось предпринять ряд телодвижений.
Филмер, человечек весьма расплывчатой комплекции, выглядел так, словно его заливали в одежду, и он не успел сказать официанту "стоп!". Вид его, как вы понимаете, будил во мне самые радостные эмоции.
- Не вижу причин для веселья, - недовольный взгляд Достопочтенного Э. переместился на меня.
- Прошу прощения.
- Я мог получить серьезные увечья! - не унимался он.
- Как вы смотрите на то, чтобы еще разок запустить в эту птицу кирпичом?