А у Молотка всё ещё оставалось некоторое влияние в Сенате. То было лишь бледная тень влияния Джо Стила, но его хватало, чтобы он оставался вне Улан-Батора. Это не было дружбой. Не считая, пожалуй, Джо Стила, у Скрябина не было иных друзей, о которых Чарли мог бы знать. Чарли не знал, что это было. Шантаж не казался ему худшим предположением.
Джон Нэнс Гарнер принял отставку всех членов правительства, за исключением госсекретаря и военного министра. Дин Ачесон был вполне способным дипломатом, в то время как Джордж Маршалл сохранил уважение к себе, несмотря на долгие годы службы у Джо Стила.
Ачесон должен был выступать на международной конференции по Ближнему Востоку в Сан-Франциско. «DC-6», на котором он летел, разбился при заходе на посадку. Погибло сорок семь человек. Он был в их числе. Это была трагедия. Несмотря на прогресс в развитии авиации последних двадцати лет, подобные вещи случались чаще, чем следовало.
Чарли не считал это чем-то более или менее трагичным, до следующей недели, когда Маршалл явился выступить с послеобеденной речью на съезде производителей артиллерийских орудий. Он поднялся на трибуну со свойственной ему обычной военной выправкой. Во всех газетных статьях об этом съезде указывалось, что в какой-то момент он замер в удивлении. Затем он посинел, «словно ковёр в зале» — как написал один репортёр, и завалился набок.
В зале находилось несколько врачей. Один сделал ему искусственное дыхание, а второй вколол дозу адреналина. Ничего не помогло. Оба медика, что пытались спасти его, утверждали, что он умер ещё до того, как упасть на пол.
Однако обо всём этом Чарли узнал позже. Следующим утром Джон Нэнс Гарнер вызвал его в тот самый овальный кабинет, что так долго занимал Джо Стил. Старый стол президента стоял на том же месте. Как и запах трубочного табака, который у всех ассоциировался с Джо Стилом.
— За мной охотится какой-то гнусный, подлый сукин сын, Салливан, — прорычал Гарнер, когда Чарли вошёл.
— Сэр? — переспросил Чарли.
Ему требовалась ещё одна чашка кофе.
— Охотится на меня, — повторил Гарнер, словно, обращаясь к идиоту. — Я — президент. Вице-президента нету. Закон о преемственности президента от 1886 года гласит: если президент умирает при отсутствии вице-президента, его место занимает госсекретарь, а затем и другие члены правительства. Правительства сейчас тоже нет. Сенат ещё никого не утвердил. Если я сегодня скопычусь, кто будет всем рулить? Это только Богу известно, потому что законы не в курсе. Согласно закону о преемственности от 1792 года, это должен быть действующий председатель Сената, а затем спикер Палаты представителей, однако закон от 1886 года это отменил. Так, что, как я и сказал, только Богу известно.
Смерть двух важнейших членов правительства за неделю вызвали у Чарли воспоминания двадцатилетней давности.
— Готов спорить, всё устроил Скрябин, — пробормотал он.
— Да, ну? — Гарнер подался вперёд. — Сынок, ты бы поведал, с чего так решил.
Чарли и поведал, начав с того, что услышал незадолго до того, как в 1932 году Рузвельт вместе со своей супругой поджарился в губернаторском особняке. Когда он закончил, президент спросил:
— Как так вышло, что вы раньше ничего об этом не рассказывали?
— Потому что, не мог ничего доказать. Чёрт, да и сейчас не могу. А когда мой брат поднял вонь, что с ним стало? Залетел в трудовой лагерь, а потом и в штрафную бригаду. Но, когда подобным образом умирают ещё двое…
— … и когда Джо Стила с нами больше нет, — перебил его Гарнер.
Чарли кивнул.
— И это тоже. Кому знать, как не вам.
— Что ж, благодарю вас, — сказал Джон Нэнс Гарнер. — Полагаю, Винс Скрябин — не единственный, кто может подстроить людям небольшой несчастный случай.
— Это хорошо, господин президент, — сказал Чарли. — Но, если мы намерены играть по правилам банановых республик, вам следует подумать ещё кое о чём.
— О чём ещё?
— Вся ваша охрана здесь из ГБР. Насколько вы доверяете Дж. Эдгару Гуверу?
Гарнер сощурился, обдумывая вопрос.
— Мы с вами возвращаемся во времена, когда людей вешали даже за разговоры о трудовых лагерях, не говоря о том, чтобы раскрыть их. Гиммлер покончил с собой, когда его приняли «лимонники». Как, по-вашему, долго протянет Ягода, когда из Троцкого набьют чучело и засунут рядом с Лениным на Красной Площади?