— Если не пойдёшь, это неплохая мысль, — согласилась жена. — А в Белый Дом ты завтра пойдёшь?
После недолгих раздумий, Чарли кивнул.
— Полагаю, да, если только у тебя нет доводов, чтобы я не ходил. Они знают, где я живу, а я этого и не скрываю. Если захотят, взять меня могут здесь. Им не нужно ждать, пока я покажусь в своём кабинете.
Эсфирь и сама взяла время на раздумья.
— Ладно. Это разумно, — сказала она. — Я лишь надеюсь, что всё пройдёт хорошо.
— Мы оба надеемся! — сказал Чарли.
Когда следующим утром он добрался до Пенсильвания-авеню, 1600, то сразу понял, что это место находится под новым управлением. Вокруг сновало ещё больше охранников, а узнал он только нескольких из них. Все они носили с собой «маслёнки» и выглядели так, что были готовы их применить. У ворот Чарли назвал своё имя. Охранник сверился со списком.
— Проходите, мистер Салливан, — сказал он. — Строго говоря, Директор желает встретиться с вами.
Как и в случае с диктором телевидения прошлым вечером, заглавная буква буквально слышалась в этом слове.
— Дж. Эдгар Гувер здесь? — спросил Чарли. Гувер время зря особо не тратил. Совсем не тратил, если уж так говорить.
— Именно так. — Голова охранника качнулась вверх-вниз. — На вашем месте, я бы сразу пошёл на доклад. Директор — занятой человек, у которого множество дел.
Когда Чарли прошёл в Белый Дом, гбровец, которого он прежде в глаза не видел, обыскал его. Убедившись, что он безопасен, этот человек проводил его по лестнице.
Теперь за тяжёлым столом из гранита и красного дерева восседал Дж. Эдгар Гувер. Несколько дней назад это было место Джона Нэнса Гарнера (Чарли гадал, не осталась ли в тумбочке бутылка бурбона). А много лет до этого его занимал Джо Стил.
— Здравствуйте, Салливан, — произнёс Гувер.
— Господин… эм, Директор. — Чарли выругался про себя за то, что споткнулся на его должности.
— Мы знакомы уже довольно давно. Мне нравится ваша работа, — сказал Гувер. Это могло привести к чему угодно. Однако Гувер добавил: — Не поймите меня неправильно, действительно нравится. — И тут Чарли понял, что попал. Директор продолжил: — Впрочем, прискорбный факт заключается в том, что вы слишком тесно связаны с тем прошлым, что привело нас к нынешнему бардаку.
«Тому бардаку, что привёл тебя в Белый Дом», — подумал Чарли. Вслух он этого не сказал. Зачем ухудшать и без того плохую ситуацию?
— Поэтому, мне придётся позволить вам уйти по собственному, — спешно проговорил Гувер. — Простите, но именно так легла карта. Уверен, человек с вашими дарованиями не встретит особых преград с поиском чего-нибудь нового. Вам нет нужды утруждать себя и возвращаться в свой кабинет. Свой последний чек можете забрать у выхода. Я добавил вам трёхмесячную прибавку. Боюсь, это не самое лучшее прощание после стольких лет, но надеюсь, это лучше, чем ничего.
— Благодарю вас, сэр, — пробубнил Чарли, хотя самому ему захотелось вторить Джону Нэнсу Гарнеру: «Да и хуй с вами со всеми!».
— Не суйте свой нос, куда не надо, Салливан, — произнёс Директор, что означало, что он свободен. Чарли кивнул, развернулся и вышел из овального кабинета.
Чарли знал, что в квартире он был помехой. За исключением выходных, он не должен был там находиться в дневное время. Иногда он уходил на поиски работы. Никому не хватало духу нанять человека, который так долго проработал в Белом Доме. Несколько человек обвиняли его во всём, что произошло, начиная с 1932 года, как Конгресс обвинял Джона Нэнса Гарнера.
Он пытался писать под псевдонимом фантастику. Это занятие отличалось от написания речей и журналистики, но писать он умел. Ему удалось продать вторую книгу, а потом и четвёртую. Он понимал, что ему не удастся затмить Стейнбека или Селинджера. Это его не волновало. Он заработал немного денег, а писательство помогло ему сосредоточиться.
Спустя полчаса после того, как Дж. Эдгар Гувер покинул здание ГБР в Ричмонде, штат Вирджиния, там взорвалась бомба и убила двадцать шесть человек. Директор ужесточил чрезвычайное положение. Человеком, которого гбровцы арестовали за установку бомбы, оказался двоюродный брат депутата, голосовавшего против импичмента Гарнеру. Гувер затянул гайки и в Конгрессе.
«День за днём, — думал Чарли. — Живи день за днём. Только так и можно пережить суровые времена». Судя по всем первичным признакам, времена предстояли крайне суровые. Дж. Эдгар Гувер сделал так, что по сравнению с ним, Джо Стил казался дружелюбным. Чарли поверить не мог, что такое вообще возможно.
Он получил открытку от Майка, в которой тот уведомлял, что у него родилась племянница, наполовину японка, по имени Бренда. Он начал делать наброски романа о братьях, чьи жизни пошли разными путями. Черновой заголовок гласил: «Две разошедшиеся дороги». Никто не мог сказать, что не любит Роберта Фроста[236].
236
Роберт Ли Фрост (1874–1963) — классик американской «деревенской» поэзии. Любимый поэт Дж. Э.Гувера. Здесь идёт прямая цитата из поэмы «Другая дорога» (1915).