Поэтому он оставался в Олбани, продолжая писать для «Пост» статьи о Рузвельте. Похоже, здесь собрались репортёры из газет доброй половины страны. Они заполонили гостиницы и пансионаты. Они теснились в различных ресторанах и условно незаконных салунах. Они ходили друг за другом, надеясь, что уж у него-то найдётся что-нибудь вкусненькое. Они врали друг другу за игрой в карты или в парикмахерских.
Рузвельт стеснялся этого набега. За исключением появления на пресс-конференциях, он сидел взаперти вместе с Элеонор на втором этаже, то есть, в жилой зоне резиденции губернатора штата. По мнению Майка, сидеть взаперти с Элеонор Рузвельт на расстоянии вытянутой руки было хуже смерти. Раз уж ты решил отгородиться от всех, не лучше ли в компанию себе брать кого-нибудь помилее?
Будь он в Нью-Йорке, то сходил бы на игру «Янкис», «Джайентс» или «Доджерс»[15] (строго говоря, «Джайентс» в городе не было). Здесь же, «Олбани Сенаторс» из Восточной лиги принимали «Нью-Хэйвен Профс» на стадионе «Хокинс», что на Бродвее поселения Менандс в паре миль от центра Олбани. Цены за билеты варьировались от полудоллара за места на галёрке, до доллара и десяти центов за самые лучшие.
Тем вечером Майк отправился на игру. Стадион «Хокинс» обладал тем, чего не имели ни стадион «Янкис», ни «Поло Граундс», ни «Эббетс Филд». Они играли в свете огней Олбани (ну, Менандса). В высшую лигу их не брали. То была первая ночная игра в жизни Майка.
Народу набралось около четырёх тысяч — не так уж мало для игры в межсезонье между командами класса «А», проходящей чёрте где. Даже «Джайентс» из второго дивизиона столько не собирали. Они были настолько убогими, что Джон Макгроу был вынужден завершить карьеру после тридцати лет, проведенных у кормила этого клуба.
«Нью-Хэйвен» выиграл 6–4, отправив местных фанатов по домам в разочаровании. Майк не испытывал симпатий ни к одной команде. Ночная игра сама по себе являлась аттракционом. Выйдя со стадиона, он взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Если он пройдёт по Бродвею, то в начале двенадцатого уже будет в отеле. В фойе имелось радио. Майк сможет немного послушать о кровопролитиях в Чикаго. Если там выдвинут Рузвельта, завтра утром кандидат выступит с заявлением.
Он уже был почти около отеля — строго говоря, чуть южнее Капитолия штата, — когда мимо пронеслись пожарные машины, ревя сиренами, словно проклятые души. Мимо него одна за другой проехали три длинных красных автомобиля, лампы на их крышах разгоняли проезжавшие машины. По пятам за пожарными мчались чёрно-белые полицейские авто.
Слышал он не только вой пожарных сирен. В Олбани имелось четыре пожарных машины, это без сомнений. И также, без всяких сомнений, Майк заметил впереди пламя, чуть подальше от Гудзона, где находился он сам. Майк побежал. Это была не та тема, о которой он приехал писать, но это не означало, что она не может оказаться важной.
В сторону пожара бежало много народу.
— Это разве не резиденция? — спросил один человек у другого.
— Похоже, она, — ответил тот.
— Какая резиденция? — спросил Майк, тяжело дыша.
Поговаривают, сигареты плохо сказываются на дыхании. В кои-то веки, это оказалось правдой.
— Резиденция губернатора, резиденция Рузвельта, — едва ли не в один голос произнесли эти двое. Один добавил: — Уже до второго этажа добралось. Как же он будет выбираться?
— Господи Боже! — Майк перекрестился. Он уже и забыл, когда посещал мессу, или исповедовался, но, порой, вбитые с детства вещи всплывали в самые странные моменты жизни.
— Ага, но разве это всё не испортит? — сказал один из бежавших рядом.
— Только игру в бридж, придется удваивать или утраивать ставки, — вставил другой.
Резиденцию губернатора окружала благоустроенная территория, отчего та находилась чуть в стороне от улицы. Несколько деревьев, находившихся рядом с особняком, также были объяты пламенем. Однако само двухэтажное здание полыхало уже целиком. Майк не мог прибежать позднее чем через десять минут с того момента, как завыли первые сирены. Всё равно, особняк горел. Все, кто это видел, понимали, что довольно скоро он сгорит дотла. Изо всех окон вырывалось пламя выше человеческого роста.
На фоне огня пожарные машины уже не производили внушительного впечатления. А струи воды, которой пожарные заливали пламя, казались тоньше, чем следовало. Присмотревшись, Майк понял, что ему не показалось. Он принялся протискиваться сквозь толпу, пока не оказался рядом с крупным парнем, одетым в защитный костюм и каску с длинным резиновым козырьком.
15
Все перечисленные — профессиональные бейсбольные клубы из Нью-Йорка и окрестностей. «Джайентс» («Гиганты») после 1957 года переехал в Сан-Франциско, а «Доджерс» («Ловкачи») — до 1958 года базировался в Бруклине, Нью-Йорк. Ныне называется «Лос-Анджелес Доджерс».