– Сию минуту, господин мой, – молвил Норберт голосом грубоватым, но вполне добродушным и, шаркая ножищами, протопал через всю комнату к шкафу. Плавучий дом закачался. Для людоеда Норберт Невеликий был, пожалуй, мелковат, да и силой особой не отличался, но, как и все представители его породы, даже самые тощие и слабые, весил немало.
– Значит, у тебя в душе зреет заклинание? – ироничным тоном переспросила попугаиха, которую звали Вероника. – Ни за что не поверю! Неужели ты опять готовишься произнести то самое, с помощью которого вызывают героя-воителя?
– А почему бы и нет? – с вызовом ответил Рэндальф.
Вероника презрительно фыркнула:
– Я так и думала! Ты у нас, конечно, настоящий волшебник и даже знаешь одно заклятие, вот только…
– Да, да, да! И, пожалуйста, не сыпь мне соль на раны! – воскликнул Рэндальф. – Я делаю все, что в моих силах. Поскольку никого из волшебников… э-э-э… дома нет, оборону крепости приходится держать мне одному!
– Это всего-навсего плавучий дом, а не крепость, – заметила Вероника. – А остальные волшебники…
– Заткнись, Вероника! – резко оборвал ее Рэндальф. – Ты же обещала никогда больше не упоминать о той ужасной трагедии!
Плавучий дом снова закачался, поскольку Норберт наконец пустился в обратный путь.
– Вот, господин мой, – сказал он, подавая Рэндальфу остроконечную волшебную шляпу, и тот, надев ее, подчеркнуто вежливо поблагодарил людоеда, стараясь подавить вызванное Вероникой раздражение. Всезнайка проклятая! Ну почему он не завел себе в качестве ближайшего друга какое-нибудь другое существо, милое и доброе, вроде газовой лягушки или скользкого болотного духа? Оба они, правда, пахнут не слишком приятно, зато не стали бы ему без конца дерзить и перечить! А эта чертова попугаиха совсем обнаглела! И все-таки он так к ней привязан… Так что Рэндальфу пришлось в очередной раз спустить все на тормозах.
Он осторожно извлек из складок своего черного плаща кусок пергамента, бережно развернул его и откашлялся.
– Начнем! – провозгласил он.
Голос его из-под надвинутой на лоб шляпы звучал несколько придушенно, и Рэндальф как следует прокашлялся, а потом прочел первые строки великого заклятия:
– «Привет вам, Тройственные Луны Чвокой Шмари! Светите же с небес на тот листок с волшебными словами, что я держу в руке…»
– Начало отличное, просто замечательное! – прервала его Вероника. – Но ты не забыл, что нужно прежде всего сосредоточиться на последнем куске?
– Да знаю я! – раздраженно прошипел Рэндальф сквозь стиснутые зубы. – А теперь помолчи: я как раз стараюсь сосредоточиться.
– Раньше надо было стараться! – небрежно бросила Вероника и вспорхнула с полей его шляпы.
Рэндальф в отчаянии посмотрел на текст заклятия. Как ни тяжело это признавать, но Вероника совершенно права! Ему надо было действительно заранее сосредоточить все свои силы на последней части заклинания. Беда в том, что нижняя часть заветного листка давным-давно оторвана и утеряна, а вместе с нею исчезли и последние, самые важные слова волшебного заклятия, способного призвать героя-воителя. А значит, Рэндальфу в очередной раз придется импровизировать…
– «…О, чудотворец, искусств изысканных знаток, владеющий умениями такими, что дух захватывает…» – монотонно вещал Рэндальф.
– Смотри не перестарайся, – предупредила его Вероника. – Однажды ты уже произнес нечто в этом роде. Или, может, ты хочешь, чтобы явился ВТОРОЙ Квентин Кондитер?
– Нет, ни за что! Ты права. – Рэндальф задумчиво погладил бороду. – Ну а если попробовать так? – Он набрал в грудь побольше воздуха и громко произнес, опасливо глянув на Веронику: – «О, сильный… верный… с шевелюрою густою, приди! О, Тройственные Луны, светите ж ярче! Пусть явится могучий избавитель!»
Вспыхнул яркий свет, что-то загремело, из камина вырвались облака багряного, желтого и зеленого дыма, который постепенно рассеивался. Рэндальф, Норберт и Вероника, раскрыв рты (и клюв), смотрели на непонятное существо, возникшее перед ними.
– А это еще ЧТО такое? – ошалело пробурчал Норберт.
Вероника, пискнув от изумления, рассмеялась и воскликнула:
– Пожалуй, тут сказать можно только одно: «Вернись, о Квентин Кондитер! Ты полностью прощен!»
– Заткнись, Вероника! – велел ей Рэндальф. – И перестань наконец хихикать. У нас все получится просто прекрасно! Верь мне, я ведь волшебник!