- Вчера вечером мне доставили молодого арабского скакуна, - заговорил юноша, - я ждал его с большим нетерпением. Ты же сама любишь лошадей, и должна понимать меня, - Уильям говорил с таким энтузиазмом, что незаметно для себя взял руку Джоанны в свою и крепко сжал. Но для Джоанны этот жест не остался незамеченным, девушка осторожно освободила руку, хотя, она прекрасно понимала, что такой жест не проявление нежности по отношению к ней, а просто переизбыток чувств к новой лошади.
- Я тоже хочу посмотреть на лошадку, - искренне сказала Джоанна.
- Пойдем сейчас же, - схватив Джоанну за руку, Уильям стал тащить ее к конюшне.
- Нет, давай после завтрака. Я вчера пропустила завтрак, и если еще сегодня позволю себе такое, графиня обидеться, - борясь с соблазном, сказала Джоанна. Она любила лошадей и готова была бежать на конюшню прямо сейчас, но сейчас у нее более важное дело - муж уезжает, а лошадь подождет, в конце концов, она стоит в стойле и никуда не убежит.
- Хорошо, давай после завтрака сходим, и ты увидишь мое сокровище, - довольно улыбнулся Уильям, - каурый конь с темной гривой, одно загляденье. Я только проснулся, натянул костюм и сразу к нему. Конюх еще спал, и я сам надел седло на лошадь. Мы проехали аж до той опушки, - Уильям указал на еле видную, сквозь стелющийся по земле утренний туман, окраину леса, - лошадка резвая и сразу признала меня.
Они шли по дорожке сада, но взор Джоанны то и дело обращался к небольшому флигелю. Она чувствовала, что Томас скоро выйдет. Карета уже ожидала его. И чтобы не пропустить любимого, она повернула к дому, а Уильям вопросительно взглянул на нее, но ничего не сказав, пошел за ней следом, расписывая лошадь.
Интуиция Джоанну не подвела. На лестнице они встретили Томаса. Молодой человек, видимо, выходил от графа. Уже надев шляпу на голову, он быстро сорвал ее с головы при виде Джоанны. Уильям был так увлечен рассказом, что не обратил никакого внимания, на такой поступок Томаса. Не почувствовал напряжение витающее в воздухе. Если бы кто-нибудь зажег кремень, неминуемо произошел бы взрыв. Взрыв волнительных и таких нежных чувств.
- Привет Томас, уже уезжаешь? - оборвав на полуслове свой рассказ, спросил Уильям.
- Да, сэр Уильям. Мне пора, - улыбнулся Томас, - служба ждет.
- Уже уезжаете? - словно в тумане повторила Джоанна.
- Томас выбрал военное ремесло, взамен спокойной жизни, - усмехнулся Уильям, - так вот лошадка моя преодолела все преграды, - продолжал Уильям. Он так увлекся рассказом об утренней прогулке на новой лошади, что ничего не замечал вокруг. Ни взглядов, ни жестов своих собеседников. Казалось, что даже если бы они поцеловались, то молодой граф не обратил бы на поцелуй никакого внимания. Но Джоанне нужна была хотя бы минутка наедине с мужем.
- Куда вы уезжаете? - девушка старалась говорить ровно, но к горлу предательски подступил комок.
- За рубеж, можно подумать, на родной земле нельзя служить! - Уильям ответил за Томаса, чем вызвал негодование у Джоанны.
- А ты всегда за всех отвечаешь? - Джоанна повернулась к Уильяму, подбоченившись, - может, позволишь Томасу объяснить мне, куда он собрался, - и угрожающе топнула ногой.
Уильяму было не интересно слушать в который раз подряд историю отъезда Томаса.
- Я, пожалуй, пойду, переоденусь к завтраку, - буркнул Уильям, - встретимся за завтраком. Удачи на новом поприще, - Уильям протянул руку Томасу и скрылся за входной дверью.
- Наконец то мы одни, - шепнула Джоанна и хотела броситься в объятья мужа, уже даже сделала пару шагов к нему, но остановилась, - нельзя, могут увидеть.
- Я тебя люблю, малыш, - с нежностью в голосе, сказал Томас, - ты всегда будешь со мной, - Томас дотронулся до шеи, показав медальон.
- Будь осторожен, я прошу, - со слезами на глазах, проговорила Джоанна. Она специально уронила перчатку, и вместе с Томасом наклонилась за ней. Маленькая чертовка смогла быстро оставить на щеке любимого поцелуй. Томас сжал руку и улыбнулся.
- Я постараюсь, - шепнул юноша и громко добавил, - ваша перчатка, сударыня. Мне пора, до скорой встречи, - юноша поклонился Джоанне и вскочил в прибывший экипаж.
Карета, скрипя колесами, покатила по аллее, Томас выглянул в окно и в последний раз помахал Джоанне. Карета скрылась с глаз, а Джоанна все еще стояла, вглядываясь в даль. Сколько бы она еще так стояла, неизвестно, если бы не горничная, которую отправили на поиски Джоанны.
- Барышня, завтрак уже подали, вас ждут, - зычный голос Милы, заставил Джоанну вздрогнуть. Хотя Мила и приехала в Англию с родителями еще подростком, но ее тяжелое детство, проведенное в России, оставило на ней неизгладимый отпечаток. Она прямолинейная, не умеет лебезить, говорит что думает. Джоанне эти качества нравятся в ней, хотя, иногда, она хотела бы больше такта в горничной. Но с другой стороны, откуда Мила должна знать, что она, Джоанна, богатая знатная особа, до глубины души расстроена отъездом обычного управляющего.
- Уже иду, - смахнув невидимую слезинку, сказала Джоанна, - посмотри как красиво!
- Действительно здорово, - остановившись чуть позади Джоанны, сказала Мила, - люблю весну. Все зеленеет, оживает, зарождается новая жизнь, - сказала Мила, погладив живот.
- Новая жизнь? - переспросила Джоанна, - неужели я сейчас думаю о том же, что и ты? У вас с Мигелем будет ребеночек?!
- Да, - только и сказала Мила и виновато опустила глаза.
- Так это же здорово! - Джоанна пританцовывала вокруг горничной, - когда ты узнала? Почему молчала? Кто-нибудь еще знает? - вопросы сыпались как из рога изобилия. Горничная не знала, на какой отвечать, а Джоанна стала веселее, хотя, печаль в глазах осталась.
- Я никому не говорила,- тихо сказала Мила, - да и узнала я только на прошлой неделе. Теперь вы меня рассчитаете? - шмыгая носом, сказала горничная.
- Глупенькая, - Джоанна подняла голову горничной, так чтобы видны были глаза, - как же я буду обходиться без горничной?!
- Возьмете другую, молодую, расторопную, без ребенка...
- Зачем мне другая? - Джоанна обняла Милу, - значит, никто не знает. Правильно, не надо ничего никому говорить. Вот когда покажется животик, тогда и скажем.
Мила растрогалась. Она любила Джоанну, но прекрасно понимала, что горничных в положении никто держать не будет. Да и потом нужно время восстановиться после родов. А тут такой порыв заботы со стороны Джоанны смутил ее еще больше.
- Ты чего молчишь? - Джоанна повернулась к Миле, - тебе нездоровиться?
- Нет-нет, все хорошо, - поспешила заверить Джоанну горничная, - вы такая добрая! - слезы снова навернулись на глаза. Мила шмыгнула носом, уже не сдерживая себя.
- Перестань, а то кто-нибудь увидит, придется объяснять, почему ты плачешь, - Джоанна легонько тряхнула руку горничной, - и я буду крестной мамой! - почти в приказном тоне сказала Джоанна, - хорошо?!
- Вы серьезно?! - искренне удивилась Мила. Бывали случаи, когда леди становилась крестной для детей своей служанки, опекали и ставили на ноги, но такие случаи крайне редки.
- Я бы очень этого хотела, но если у тебя есть достойная подруга или родственница, то, что ж.
- Я буду очень рада иметь такую крестную для своей доченьки, - на одном дыхании выпалила Мила.
- Ты уверенна, что будет девочка? - в свою очередь, удивилась Джоанна.
- Я точно не знаю, но очень хотела бы иметь дочку, - ответила горничная.
- Я буду любить и девочку и мальчика одинаково, - сказала Джоанна, - кажется, мы все решили, - она усмехнулась, - пойдем, а то и обед пропустим.
13
После отъезда Томаса прошло два месяца. Джоанна с головой окунулась в хозяйственные дела. Раньше девушка никогда не вникала, откуда берется провизия, как запахиваются земли и почему на переговоры с крестьянами лучше идти в простой рубахе и камзоле. Теперь ей нужно было чем-то заглушить ноющую боль в сердце. Джоанна стала прислушиваться к взрослым разговорам. Раньше она считала, что все хозяйственные дела ее никогда не коснутся, ей незачем знать все их тонкости. Но время, проведенное с Томасом, принесло свои плоды. Он много ей рассказывал о ведении дел, негласных правилах закупок товаров. Теперь Джоанна могла слушать разговоры графа с графиней, и они не казались ей из другого мира. Граф довольно быстро нашел нового управляющего, сэра Джейка. Мужчина средних лет, с уже виднеющейся лисиной, и голубыми глазами, чем-то походил на лиса. Джоанне он показался ехидным и странноватым. Хотя, он всегда вежливо здоровался, отвечал на вопросы и мило улыбался. Возможно, легкая неприязнь появилась в Джоанне не к этому человеку, а к тому месту, что он стал занимать в замке. Ведь, его поселили во флигель Томаса, он также как и Томас, свободно передвигается по дому, даже за столом, куда изредка граф стал его приглашать поужинать, он занял место Томаса. Но довольно скоро Джоанна сменила гнев на милость, они нашли общий язык. А все произошло просто. Девушка ранним утром отправилась нарвать полевых цветов на опушку леса. Уже идя домой, с букетом лесных ландышей, она не заметила крутой овраг. Нога сама оступилась и Джоанна не поняла, как она оказалась в ловушке. Овраг не глубокий, но земля рыхлая и сырая. Девушка стала карабкаться вверх, но ноги то и дело съезжали вниз. Джоанна собрала всю волю в кулак и предприняла, наверное, сотую попытку самостоятельно освободиться. Но все тщетно. Просидев где-то полчаса в яме, она пришла к выводу, что когда-нибудь ее все-таки обнаружат. Да и крестьяне ходят по этой тропинке в поле, так что ждать недолго. Нужно лишь прислушаться и позвать на помощь. Джоанна прислушалась и то, что она услышала, ледяной стрелой поразило в самой сердце. Где-то совсем рядом завывал волк. Мысли девушки перемешались. Она уже не хотела никого ждать и подгоняемая страхом, оказаться в пасти голодного волка, стала карабкаться наверх. Правая рука оказалась на верхушке обрыва, и девушка ухватилась за куст травы. Трава после ночи влажная, а руки - в земле, и Джоанна медленно сползла назад в овраг. Вой послышался вновь с нарастающей силой. Еще одна отчаянная попытка девушки выбраться закончилась на дне оврага. Силы не осталось, руки испачканные землей, а на правой проступили алые капельки крови, видимо порезалась травой. Отчаянье с головой накрыло Джоанну. От безвыходности она опустилась на сырую землю и зарыдала, закрыв лицо руками. Она не хотела увидеть над собой довольный оскал на волчьей морде. Сквозь рыдания она услышала, как ее кто-то зовет. И не сразу поняла, что обращаются именно к ней. В мыслях она уже была в брюхе у голодного зверя. Но человеческий голос заставил ее посмотреть вверх. На краю обрыва стоял управляющий и протягивал ей руку.