-До сих пор не пойму, как вам удалось пройти ко мне? - повторился Эдмунд, прожевывая пирог.
- Назначенный, к тебе на исповедь, священник примерно моего роста и тоже не молодой, - начал рассказ отец Никон, - но сам понимаешь, он из противоположной нам партии и сам ни за что не уступил бы мне место. Пришлось немного задержать его у моих верных прихожан..., - священник сделал паузу и продолжил, - ... в лесу.
- Где? - граф поперхнулся пирогом и закашлялся.
- Вы же знаете, что у меня много прихожан разного сорта, так сказать, - улыбнулся святой отец, - последователи героя из Шервудского леса тоже ходят ко мне на службу.
- Вы сговорились с разбойниками? - не удержался и расхохотался Эдмунд, - вот это да! Браво, святой отец!
- Почему сразу с разбойниками, - закусив губу, совсем по-детски сказал отец Никон, - просто эти люди живут не в замках, а в лесу, но они такие же мои прихожане.
- Вы меня удивляете все больше и больше, - дожевывая пирог, произнес Эдмунд.
- Раз судьба распорядилась так, что мой лучший друг в беде из которой невозможно выпутаться, нужно хотя бы поддержать его в трудную минуту, - философски сказал отец Никон, - а каким способом я достиг заветной цели, роли не играет.
- И это говорит святой отец! - покачал головой Эдмунд.
- Да мой дорогой именно так.
- Как долго достопочтимый святой отец будет гостить у ваших друзей в лесу? - не удержавшись, спросил граф.
- До завтра, ему нельзя появиться раньше, иначе будут расспросы кто к тебе приходил, - серьезно пояснил священник, - а это должно остаться в секрете. А уж потом пусть попробуют найти, какой священник был у тебя. Да я думаю, и искать то никто не будет.
- Казнь назначена на утро, - мрачно сказал граф и протянул бумагу с печатью священнику.
Отец Никон прочитал бумагу и задумался.
- Не успеем, - огорченно сказал он.
- Что не успеем? - переспросил граф.
- Не успеем вытащить тебя отсюда. Нужно хотя бы дня два, чтобы все подготовить, - священник встал со стульчика и принялся расхаживать по камере.
В коридоре послышались глухие шаги о каменный пол.
- Это, наверное, за мной, - сказал священник, накидывая капюшон, - слишком долго длится исповедь.
- Я уже смирился со своей участью, - грустно сказал Эдмунд, - быстрее бы уже все свершилось. Успокойте Маргарет, пусть заботится о детях.
- Я не думал, что они так быстро найдут замену городскому палачу. Какие шустрые, - покачал головой священник.
- Что значит замену?
- Я тебе не сказал? Городской палач отказался произвести над тобой казнь. Теперь у Мортимера проблема - нужно найти человека, который сможет пойти против своей совести, - тихо сказал священник и громко, под звук открывающегося замка добавил, - Бог милостив.
Дверь распахнулась, и стражник спросил у священника, закончил ли он свой обряд.
Отец Никон наклонил голову и вышел.
Граф остался один. Лицо стало светлее, глубокие морщины разгладились, и в глазах появился какой-то огонек. Надежды на спасение не было, но приход отца Никона взбодрил графа.
- Так значит, Энрике отказался меня казнить? - задумчиво произнес Эдмунд. С городским палачом граф был лично знаком. Этот сильный и необъятный мужчина имеет удивительно доброе сердце. Страшная работа не наложила отпечаток на его чувства. Как-то я заступился за его жену. Один богатый придворный франт положил глаз на симпатичную девушку и принялся обхаживать ее, несмотря на ее нежелание говорить с ним. Видимо, она сильно его зацепила, что этот субъект всю дорогу шел следом и пытался силой затащить девушку к себе в карету. Она словно перепуганная лань не знала что делать, только большие зеленые глаза выражали огромный испуг. В этот миг подоспел я и одним движением руки отправил наглеца в придорожный ров с гнилью. Проводил ее домой и познакомился с ее мужем, Энрике. Они принялись горячо благодарить меня. Но в сущности, что я сделал? Просто, проучил этого франта. Но это мое заступничество, прибавило еще одного преданного друга. С тех пор прошло пару лет. Мы часто виделись, и не раз я катал на коленках их маленькую дочурку. Даже в серьез задумался, чтобы старшего сына обручить с их дочерью, хотя они не имеют титулов. Когда девочка вырастет, непременно будет настоящей красавицей. И неудивительно, ведь в ней соединились две крови: английская и итальянская. Жаль, что не успел сказать о своих намерениях Энрике.
Окошко скрипнуло открываясь. Стражник протянул тарелку с похлебкой и кусок ржаного хлеба.
Как не странно, но аппетит появился. Но портить вкус домашнего пирога этой тюремной едой не хотелось. Граф медленно поднялся и взял тарелку. Серая жидкость еще дымилась над черной тарелкой. Раз зачерпнув, Эдмунд отставил тарелку. Зачем собственно есть. Чтобы были силы, так ответит любой разумный человек. Но зачем силы человеку, ждущему смерть. Граф сделал пару глотков и небрежно отодвинул тарелку.
Мысли снова вернулись в маленький уютный домик итальянца. Энрике отказался казнить меня. Есть повод для радости. Хотя, нет. Чему радоваться? Было бы глупо думать, что Мортимер не найдет человека для такого дела. В его шайке много ублюдков. Граф знал, что итальянец смелый малый, но чтобы открыто противостоять Мортимеру, нужно обладать огромной силой духа. Главное, чтобы этот неприятный эпизод не отразился на их семье. Может, даже лучше, если Энрике заберет их и уедет в родную Италию. А вот моей семье некуда ехать, - Эдмунд догрыз горбушку хлеба и повалился на солому. В углу зашуршала мышь и быстро, словно пущенная стрела, шмыгнула к двери.
Мрачные мысли постепенно отступили, и воображение графа нарисовало картину знакомства с собственной женой. Затем картинка сменилась и на первом плане появилась жена с младенцем на руках. Первенцем графа. Наследником. Вот, поле боя. И снова жена с девочкой, дочкой. Картинки из жизни стали постепенно всплывать в голове графа, отключая его от действительности. Он сам не заметил, как отключился.
Проснулся поздним утром от звука открывающейся двери. Вошли стражники. Пожилой мужчина прятал глаза.
- Вставайте, граф, пора, - тихо произнес он.
- Я готов, господа, - решительно ответил граф, вставая.
Темные коридоры тюрьмы встретили узника ярким светом зажженных факелов. Граф смело шагнул навстречу неизбежному. Дверь камеры со скрипом закрылась, и жизнь графа оборвалась.
4
Уильям Монтегю прихрамывая, шел прямо в королевские покои Эдуарда III. Этот достопочтенный рыцарь был вхож к молодому королю в любое время суток. Эдуард III ценил мнение Уильяма. Старый волк верой и правдой служил еще отцу короля, и был недоволен тем, что законный наследник отстранен от власти, да еще кем? Выскочкой - Роджером Мортимером.
- Уильям Монтегю, ваша светлость, - доложил слуга, пропуская хмурого дворянина.
Эдуард III сидел перед зажженной свечой и читал книгу.
- Какой удар еще приготовила мне судьба? - спросил Эдуард III, откладывая книгу, - после утреннего допроса устроенного Мортимером, что может быть хуже? А по вашему лицу граф я понимаю, что что-то случилось, - король подошел к графу, - и видимо, это что-то неприятное.
- Вы как всегда проницательны, ваше величество, - поклонился граф, - случилась казнь.
- Какая еще казнь? - спросил король в недоумении.
- Сегодня по полудни казнили Эдмунда Вудстока, графа Кент, - сипло проговорил Уильям.
- Как казнили? За что? Кто приказал? - вопросы в голове короля рождались и нарастали, словно снежный ком.
- Думаю, ваше величество сами знают ответ на все вопросы, - склонив голову, произнес граф.
Король испытывающее смотрел на дверь, как будто ждал, что кто-то войдет и ответит на вопросы. Но дверь не открылась, и обескураженный Эдуард III перевел взгляд на Уильяма.