Разметавшиеся по спине темные волосы.
Блестящая после душа грива.
Знакомая, слишком знакомая…
Гыж!
Ему не надо даже было провожать девушку, чтобы проверить, в какую комнату она вернется. Он лишь подключился к своему коммутатору и залез в систему слежения.
И почти не удивился, когда на экране высветился номер комнаты и кто ее занимает.
Вот совсем не удивился. Разве что стену чуть не проломил.
Джой. Незнакомка из клуба.
Узнала его и потому сбежала? Это можно понять. Но КАК она сбежала? Или историкам сейчас положено сдавать те же нормативы, что и военным? И почему она совершенно не отреагировала на него позже, когда встретила снова в Академии? Он чувствовал лишь спокойную отрешенность, уважительно отношение как к коммодору, удивление по поводу его задания - но ни капли желания, которое его, например, сжигало от одних только воспоминаний о той ночи.
Осталась равнодушной? Или играет? И в какой момент это реально было игрой - когда она кричала, распластанная на стене, или когда совершенно спокойно разговаривала с ним, стоя рядом?
Коммодор собирался получить ответы сегодня.
Передал своему секретарю, чтобы Джой вызвали сразу после лекций. И затаился в лаборатории, удивляясь сам себе. Он вел себя как юнец накануне первого свидания, хотя вообще не помнил, чтобы был юнцом и с трепетом ждал чего-то такого. Может, конечно, у него избирательная память, но глядя на поведение Ахеля понимал - не в этом суть.
Он и правда никогда не волновался по поводу впечатления, которое производил на девушек.
И эти новые чувства были для него настолько непривычны, что мужчина чувствовал постоянный дискомфорт, будто он оказался не на своем месте или надел слишком тесный костюм.
Может, это какое-то воздействие? Но его блоки слишком сильны.
Хотя какие к гыжу блоки, если он едва удержался, чтобы не накинуться на нее, когда Джой зашла в лабораторию...
Теперь, когда он знал, какая она может быть, та легкая, но действенная маскировка, делающая ее внешность блеклой, напрягала. И не только потому, что он подозревал ее в чем-то. А потому что ему захотелось стереть эту блеклость, достать девушку из ненужной упаковки, и разложить ее на столе, чтобы при свете ламп повторить все то, что они уже делали.
Джой выглядела по-настоящему потрясенной тем, что он узнал правду.
А потом…
Потом она смутилась. И покраснела так, что лицо сравнялось с индикатором повреждения обшивки корабля.
- Почему ты ушла?
- Узнала вас, - поджала губы и отвернулась в сторону.
- Как?
- У вас приметная… татуировка, - кивнула на его руку.
Хм. Видимо успела разглядеть во время первых лекций.
- Может еще и объяснишь, каким образом у тебя получилось исчезнуть из туалета седьмого этажа?
Он приблизился. Чтобы учуять малейшую ложь. Малейшее колебание вектора. Подавить, заставить, усмирить - и ее, и себя. Обоих. Уничтожить, если она скажет неправду. Наградить, если сумеет объяснить.
Надо отдать ей должное. Девочка не испугалась.
Задрала голову и внимательно посмотрела на него. Будто золотом плеснула из зрачков. И ему казалась она блеклой? Как не разглядел?
Похоже, теряет хватку.
Джой вздернула подбородок еще выше.
А потом сняла довольно необычный браслет. И тут же от нее дохнуло теплом и запахом чего-то легкого, цветочного, с примесью морской соли.
И чтобы у него не осталось больше сомнении, рванула застежку комбинезона.
Искра.
Под тонкой, нежной кожи билась настоящая искра. Которую не убрать ни защитными браслетами, ни вшитыми дисками, больше применимыми в наши дни.
- Иногда… это помогает стать ловким, как вы знаете, - опустила голову и прикусила губу.
- Ты… Говори мне «ты».
Она попыталась застегнуть комбинезон, но коммодор не позволил. Осторожно погладил живот и насладился легкой дрожью. И только потом, сам, аккуратно и медленно, соединил две половинки одежды.
Щеки девушки снова начали полыхать.
Он почувствовал, что довольная, чуть ли не счастливая улыбка растягивает его губы. Потому что она говорила правду. Потому что она была здесь. С ним, наедине. И реагировала на его прикосновения. Он не был ей безразличен. И пусть ситуация была не однозначная, мужчина решил, что придумает что-нибудь. В конце концов, за связь со студентами, если они были совершеннолетними, не увольняли.
И пока она ему будет нужна, он ее не отпустит.