— Нифига себе! — казалось, это единственное, что он способен сейчас сказать. — Нифига себе. Нифига себе.
Следующим пунктом были «Крутые моторки» — сухопутный, вопреки названию, аттракцион. Майк и Майло с видимым удовольствием рассекали рисованные волны на одной лодке, а мы с Энни — на другой.
Хотя к тому времени я работал в Джойленде уже четыре месяца, я никогда не катался на «Моторках» — и завопил, когда мы едва не врезались в судно Майка… успев увернуться лишь в последнюю секунду.
— Трусишка! — крикнула Энни мне прямо в ухо.
Выбравшись из лодки, Майк дышал тяжело, но не кашлял. Мы покатили его по Песьей тропе, где купили по содовой. Газун за прилавком отказался взять протянутую Энни пятерку: «Сегодня все за счет заведения, мэм».
— Можно мне сосиску, мам? И сахарной ваты?
Она сначала нахмурилась, потом вздохнула и пожала плечами.
— Ладно. Но ты должен помнить, что тебе по-прежнему нельзя все эти штуки. Сегодняшний день — исключение, ясно? И больше никаких быстрых аттракционов.
Он поехал к будке с «Лайским наслаждением», сопровождаемый лаем Майло, который бежал следом. Энни повернулась ко мне.
— Это не из-за диеты, если ты так подумал. Просто если у него заболит живот, его может стошнить, а приступы тошноты очень опасны для детей в его состоянии. Они…
Я поцеловал ее — просто мягко коснулся своими губами ее губ. Все равно что попробовал на вкус каплю чего-то невероятно сладкого.
— Успокойся, — сказал я. — Неужели он выглядит больным?
Ее глаза округлились. На мгновение я подумал, что она просто влепит мне пощечину и уйдет — день будет безнадежно испорчен, причем исключительно по моей собственной дурости. А потом она улыбнулась, бросив на меня изучающий взгляд — отчего в животе у меня потеплело.
— Думаю, ты способен на большее… представься тебе такая возможность.
И, прежде чем я смог что-то ответить, она поспешила вслед за сыном.
Да если бы она и осталась, ответить мне было нечего: она совершенно сбила меня с толку.
Энни, Майк и Майло забрались в одну из «Летучих гондол», которые пересекали парк сверху по диагонали. Мы с Фредом Дином ехали под ними на электрокаре. Кресло Майка мы заснули в багажное отделение.
— Отличный парень, — заметил Фред.
— Так и есть, но я не ожидал, что вы устроите… такое.
— Это не только для мальчика, но и для тебя. Ты принес парку пользы гораздо больше, чем думаешь, Дев. Так что я просто спросил у мистера Истербрука разрешения на большое шоу, а он дал зеленый свет.
— Вы ему звонили?
— Так точно.
— Этот фокус с розами… как вы его провернули?
Фред одернул манжеты и скромно ответил:
— Фокусник никогда не разбалтывает свои секреты. Сам, что ли, не знаешь?
— Вы, наверное, поднаторели в этом деле, когда работали на братьев Блиц?
— Нет, сэр, вовсе нет. У братьев я работал карусельщиком и зазывалой на центральной аллее. И, хотя у меня не было действующих водительских прав, иногда перевозил разный хлам на грузовике, когда приходилось перебираться по ночам с одного места на другое.
— И где же вы научились фокусам?
Фред потянулся к моему уху, достал из-за него серебряный доллар и бросил мне его на колени.
— Тут и там, там и сям. Прибавь газу, Джонси — что-то мы подотстали.
От «Небесной станции», где останавливалась гондола, мы направились к карусели, у которой нас уже поджидал Лэйн Харди. Кепку машиниста он снова сменил на котелок. Из громкоговорителей парка по-прежнему громыхал рок-н-ролл, но под широким, переливающимся всеми цветами радуги навесом карусели играла каллиопа. «Велосипед на двоих» — в записи, но такая милая, старомодная песенка.
Прежде, чем Майк попытался залезть на аттракцион, Фред опустился на колено и рассудительно произнес:
— Без джойлендской песболки на карусель нельзя. у тебя она есть?
— Нет, — ответил Майк. Он еще не кашлял, но под глазами у него уже появились темные круги. Там, где его щеки не пылали от возбуждения, кожа выглядела бледной. — Я не знал, что нужно…
Фред снял свой цилиндр, продемонстрировал нам, что внутри он пуст — каким и должен быть, когда фокусник показывает его аудитории. Потом Фред сам заглянул в него и просиял.
— Ага! — он достал из цилиндра новехонькую пёсболку и водрузил ее на макушку Майка. — Как раз твой размер! Уже выбрал зверюшку, на которой поедешь? Лошадь? Единорог? Может, русалка? Или лев?