Как же здесь жарко! Чертовы усы все чешутся и чешутся!
Словно спохватившись, Аарон Ньюхаус решает позвонить жене по старому черному телефону с наборным диском: предмет из давно минувшей эпохи. Он понижает голос, но не из желания что-то скрыть от гостя, а из вежливости:
— Дорогая? Просто предупреждаю, что немного задержусь. Ко мне зашел удивительный клиент, и я не хочу его разочаровать.
«Удивительный». Я польщен и одновременно опечален.
Ньюхаус так нежно разговаривает с женой, что мне становится жаль и его, и ее. Но еще сильнее меня обуревают зависть и гнев. Чем этот человек заслужил любовь такой прекрасной женщины? Почему я одинок? Чем я хуже?
Это несправедливо, это нечестно. Невыносимо.
Ньюхаус говорит жене, что будет дома к половине девятого. Я вновь польщен его высоким мнением обо мне, значит он хочет, чтобы я остался еще на час. Другая жена могла бы рассердиться, но прекрасная (и загадочная) миссис Ньюхаус не возражает.
— Конечно! Скоро вернусь. Тоже люблю тебя, милая, — без тени смущения шепчет Ньюхаус, показывая, что ему не чужды простые человеческие эмоции.
Шоколадный трюфель не менее вкусен, чем капучино. Я жую его, и у меня в буквальном смысле слова текут слюнки. Я с надеждой жду, что Ньюхаус проглотит и свой, чего ему, безусловно, хочется, но пока он оставляет обе конфеты нетронутыми и просто потягивает кофе. Это так по-детски: откладывать самое вкусное на потом. Я стараюсь не думать о том, что Ньюхаус может съесть нормальный трюфель и отнести отравленный жене. Тогда надо предложить ему забрать домой всю коробку. И хозяин, и та, что должна унаследовать его имущество, уйдут в мир иной. Купить магазин у человека, не испытывающего к нему личных чувств, будет даже проще.
Я спрашиваю у Ньюхауса, кто покупает книги в таком уединенном месте, и он отвечает, что у него немало «удивительно верных и преданных» клиентов, приезжающих даже из Бостона и Нью-Йорка — по крайней мере, когда погода хорошая. Есть и постоянные покупатели из местных, порой заглядывают туристы.
— Только в «Старбакс» заходит больше народу.
Однако в последние двадцать пять лет основной доход приносят продажи по почте и через Интернет. Поток заказов относительно стабилен, письма от «многочисленных зарубежных клиентов» приходят ежедневно.
Для меня это словно удар под дых! Насколько я помню, у меня вообще нет клиентов за рубежом.
Впрочем, Аарон Ньюхаус этим не хвастается, и злиться на него глупо. Я с сожалением вынужден признать, что он во всем на голову выше меня. По иронии судьбы этот человек пострадает за то, в чем не виноват.
Как мой брат, наказанный за то, в чем не был виноват. За свою злобную, завистливую и мелочную душонку. Но брата мне не жалко, а вот Аарона Ньюхауса — еще как.
Терпению, с которым Ньюхаус оттягивает съедение трюфеля, можно только позавидовать! Я уже съел два, и пришло время для второй кружки капучино. Кофеин меня взбадривает. Словно полный восхищения репортер, я спрашиваю, откуда у хозяина взялся интерес к тайнам. Ньюхаус отвечает, что с раннего детства.
— Думаю, все началось, когда я впервые выглянул из колыбели и увидел лица глядящих на меня людей. Кто это такие? Тогда я еще не мог знать, что моя мать — это моя мать, а мой отец — мой отец. Эти люди, должно быть, казались мне гигантами, мифическими существами, вроде тех, что описаны в «Одиссее». — Он останавливается и на мгновение как будто погружается в прошлое. — Жизнь каждого из нас — одиссея. Бесконечное, непредсказуемое приключение. Только мы, в отличие от Одиссея, не возвращаемся домой, а стремимся все дальше от дома, как Вселенная в модели Хаббла.
Что-что? Какой Хаббл? Какая Вселенная? Не совсем понимаю Ньюхауса, но он, несомненно, говорит о том, во что твердо верит.
В детстве его манили книги-загадки. Сначала приключенческие романы для мальчиков, затем Шерлок Холмс, Эллери Куин, твеновский «Простофиля Вильсон». К тринадцати годам он уже читал настоящие детективы (в том числе вышеупомянутого Рокхида), до которых обычно добираются во взрослом возрасте. Ньюхаус обожает американские «крутые» романы, но при этом всей душой влюблен в произведения Уилки Коллинза и Чарльза Диккенса.
— Эти писатели понимали роль случайных событий в нашей жизни и не боялись драматизировать.
Это верно. Случайности и совпадения влияют на нашу жизнь куда сильнее, чем мы, слепо верящие в свободу выбора, готовы признать. А сенсационные, драматические истории пусть и редки, но обязательно случаются с каждым из нас.
Я спрашиваю Аарона Ньюхауса, как он стал владельцем этого магазина.