— Нет, почему же… Я просто… Я несколько сбит с толку…
— Слишком запутанно? Давайте перескажу вкратце. Я приобрел магазин у Милтона Рэкема, его предшественником был Амос Слейтер, унаследовавший магазин от своего деда Барнабаса Слейтера, который повесился здесь же в подвале. Поэтому, как я уже говорил, я не спускаюсь в подвал без особой нужды и посылаю туда других работников — им все равно! Мне кажется, вас смутила философия Барнабаса Слейтера, согласно которой для убийства не нужен мотив, особенно если рассматривать его как «изящное искусство».
— Но зачем убивать без мотива?
— А зачем убивать, имея мотив? — Ньюхаус многозначительно улыбается. — Мне кажется, Барнабас Слейтер выкачивал из жизни «эссенцию тайны» точно так же, как добывал яд из лягушек. Убийство — совершенный, законченный акт, и для него, как для создания картины, не нужен мотив. Но в случае необходимости повод можно отыскать, и самым очевидным будет самозащита. Наши предки не доверяли чужакам и были, выражаясь современным языком, ксенофобами и параноиками. Если кто-то вторгался на их территорию с враждебными намерениями или даже без них, куда проще было избавиться от чужака, чем стараться понять его и таким образом допустить роковую ошибку. В далеком прошлом, когда Бог еще не был любовью, такие ошибки могли привести к истреблению целых народов — и поэтому homo sapiens, существо осторожное, предпочитает упреждать, а не бороться с последствиями.
Я окончательно запутался. Мой собеседник произносит эти слова очень уверенно. А как он улыбается! По-мальчишески открыто и добродушно. Я едва не теряю дар речи и произношу, заикаясь:
— В-весьма н-неожиданно слышать это от в-вас, Аарон. По-моему, это довольно ц-цинично…
Аарон Ньюхаус снова улыбается так, будто я глупец, которому можно только посочувствовать.
— Ни капли, Чарльз. С чего вы взяли? Если вы цените хорошие загадки, головоломки и детективы, то прекрасно знаете, что какой-нибудь человек — а зачастую множество людей, большей частью ни в чем не повинных, — должен умереть ради искусства, ради тайны. Это основа нашего бизнеса: «Корпорация тайн». Одни торгуют книгами, другие эти книги пожирают, а кто-нибудь порой пожирает их самих. Но каждому из нас отведена своя роль в нашем благородном деле.
В моих ушах звенит. Во рту пересохло так, что невозможно глотать. Мне так холодно, что клацают зубы. В кружке не осталось капучино — лишь пена. Я ставлю кружку на стол Ньюхауса и едва не роняю ее дрожащими руками.
Ньюхаус пристально и озабоченно смотрит на меня. Точно так же смотрит и деревянный ворон на его столе. Какой пронзительный взгляд! Я дрожу, хотя сижу рядом с камином. Все тело немеет. Жарко лишь усам. Коробка шоколадных трюфелей — мое единственное оружие, и я не знаю, как применить его. Нескольких конфет недостает, но на вид коробка почти полная, можно наесться вдоволь.
Я понимаю, что пора уходить. Встаю, но чувствую невероятную слабость. Все вокруг будто ненастоящее. Хозяин провожает меня, любезно болтая:
— Чарльз, уже уходите? И правда, время позднее. Заходите как-нибудь, обсудим ваши покупки. Оплачивать лучше чеком. Осторожно, ступеньки! С винтовыми лестницами лучше не шутить!
Мой собеседник весьма обходителен. Он даже подает мне чемоданчик. Мне не терпится покинуть это душное отвратительное место. Я хватаюсь за перила, но спуститься не могу. В голове распускается черная роза головокружения. Во рту сухо и холодно, язык онемел, распух и потерял чувствительность. Я делаю быстрый, резкий вдох, но кислород не поступает в мозг. Мои ноги подкашиваются в полумраке, я падаю, словно беспомощная тряпичная кукла, и лечу по металлическим ступеням до самого низа, морщась от боли.