— Они что, не знают про войну? — замерев в шаге позади Ренка, удивленно выдохнул брат Алир. — Что-то уж очень у них вид праздный!
— А что, может быть, и не знают… — делая шаг назад и вталкивая в заросли своего собеседника, пробормотал десятник. — Плыли себе по делам и остановились тут, чтобы набрать пресную воду… Чем тебе не причина?
— Мне нужен этот корабль… — хриплым голосом потребовал возникший рядом Оскал Ночи, единственный оставшийся в живых боевой вождь Ар'нейлов. — И ты мне его добудешь…
— Он нужен нам ВСЕМ… — попробовал было возразить брат Ренк, но, наткнувшись на безумный взгляд дикаря, вздрогнул. И мысленно взвыл от ужаса — тень неуверенности, промелькнувшая в его глазах, не укрылась от взгляда вождя.
— Ты и твои люди сделают все, чтобы корабль смог доставить нас к братьям, оставшимся на острове-где-мы-жили-две-полные-ночи-назад! — зарычал воин, и, сделав шаг вперед, уперся грудью в грудь Байлара. — Я готов услышать твое «да»!
«Нас — девять… Их — сорок три…» — мелькнуло в голове десятника.
— СТОЯТЬ!!!
Однако удержать простым окриком брата Алира, взбешенного хамским тоном Оскала Ночи, было невозможно: казалось, что эхо от слов Ар'нейла еще висит в воздухе, а лезвие топора монаха уже завершило свой оборот, отрубив голову и кусок плеча ближайшему стоявшему рядом дикарю: дотянуться до вождя монаху не удалось…
— Алир!!! — срывая горло, заорал брат Ренк, но было уже поздно — тишину предрассветного леса разорвал боевой клич Ар'нейлов, и между тоненькими стволами цепляющихся за каменистую почву деревьев засверкала отточенная сталь…
— В воду! Быстро!!! — срывая голос, завопил Байлар, и, не дожидаясь, пока образовавшие жалкое подобие строя бойцы выполнят его команду, первым спрыгнул с обрыва…
…Упираясь в дно подгибающимися от страха ногами, десятник судорожно кромсал ремни креплений доспехов, стараясь как можно быстрее освободиться от тяжести, мешающей всплыть к слабо мерцающей высоко над головой поверхности моря. Засапожный нож, зажатый в руке, то и дело чиркал по коже, но новых вспышек боли монах не замечал — легкие разрывались от желания вдохнуть, а все еще кружащаяся после страшного удара об воду голова отказывалась нормально думать.
«Терпи… Еще две завязки… Одна… Ну, толкайся ногами!!!» — мысленно подбадривал себя Байлар, приседая, и, выпустив из руки клинок, изо всех сил оттолкнулся ногами.
Мерцающее зеркало поверхности приближалось крайне медленно, и, к моменту, когда его голова пробила тоненькую пленку, делящую мир на Жизнь и Смерть, легкие Ренка готовы были вдохнуть даже воду.
— Ыыыы… — вдыхая воздух напополам с брызгами, монах практически ничего не соображал — только чувствовал, что его тело обмякает, а руки и ноги, способные выдерживать длительные нагрузки, еле-еле удерживают голову над водой…
Глава 38
Королева Шеина
Наблюдая за баронессой, королева то и дело ловила себя на мысли, что за время, проведенное в Аниоре, ее подруга здорово изменилась. Лихая рубака, записная дуэлянтка и гулена, никогда не пропускавшая мимо своей кровати ни одного смазливого мужчинку, баронесса Золиа словно сошла с ума. Или ослепла. Ни во время безумной скачки в Леннокс, ни во время плавания до архипелага Сотни Клыков она ни разу не посмотрела ни на кого, кроме своего мужа! Мало того, даже в отношениях с ним она была сама не своя — услышав голос Ремезова, Клод превращалась во что-то мягкое, теплое, и напоминала кормильцев для маленьких детей. Или кошку. И совершенно не обращала внимания на презрительные шепотки телохранительниц Шеины.
И ведь ей действительно было наплевать — любую свободную минуту эта ненормальная предпочитала проводить рядом со своим Семой. Причем не просто так — наметанный глаз королевы то и дело отмечал, что влюбленная баронесса, млея от удовольствия, специально прижимается к мужу даже во время военных советов. Мало того, почувствовав его руку на своих плечах или ощутив похлопывание по спине или заднице, она не звереет от хамства и фамильярности, а… улыбается, как полная дура! Что частенько выводило Шеину из себя…
Однако, общаясь со своими воительницами, королева, как могла, защищала и Клод, и ее аниорцев: во-первых, эти представители слабого пола на самом деле вели себя, как пол сильный. Что во время войны с Орденом и Тварями, что в мирной жизни. Уж кто-кто, а сама Шеина это знала прекрасно. А, во-вторых, будь такая возможность, она и сама была бы не прочь так же прижаться еще к одному аниорцу — Мериону. Но, увы, не получалось — эта бесчувственная скотина, видя ее отношение к себе… продолжала любить жену и дочь! И, судя по всему, даже не задумывалась о небольшой интрижке. Впрочем, если не кривить душой, небольшой интрижки королеве было бы мало — ведь ее душа умирала от неразделенной любви…