По Трясинам пробираться могли разве что пошаливающие на Тракте лихие людишки. И то далеко не все.
Кар стоял практически поперек Тракта, блокируя всякую возможность проезда. Ко всему прочему машина была поставлена на домкрат. Это превращало ее в непреодолимое препятствие на пути любого путника — стоило тому хоть чуть припоздниться и не проскочить сужение Тракта до того, как его пробкой заткнул вышеупомянутый «лендровер».
Еще более поражало воображение то, что одно из колес отсутствовало напрочь. Его просто нигде не было. Оно не валялось на земле, поодаль от машины, не было прислонено и к ее борту. Не виднелось ничего подобного и в отворенной кабине кара, по которой все увереннее и увереннее начинал барабанить собравшийся с силами дождь.
И уж совсем странно смотрелись растопыренные ноги водителя, торчащие из-под приподнятого корпуса автомобиля. Предположительно тот был занят какими-то ремонтными работами. Но вид этих ног производил жутковатое впечатление. Слишком индифферентно и отрешенно они торчали из-под кара.
И главное, какой же уважающий себя водила полезет под брюхо своего средства передвижения, не подстелив хоть что-нибудь влагонепроницаемое? Это после ночных-то проливных и затяжных дождей, которые могли превратить лежание на голой земле поперек Тракта в некий вид купания. Для садомазохистов, вероятно. Нормальному человеку смотреть на подобное занятие со стороны причинило бы страдания. Шишел не был исключением. И вышло так, что по причине доброго, в принципе, сердца сострадание к мокнущему в холодной луже горемыке одержало победу в его душе над инстинктом осторожности.
А к осторожности взывали все примеченные его поднаторелым глазом странности места действия. «Засада! Элементарная дорожная засада!» — буквально орало ему в ухо это самое чувство. Но Шишел не внял ему.
Он подогнал свою тачку поближе к терпящему бедствие средству передвижения и выбрался из кабины. Прихватив из кузова запаску, повесил ее на левую руку. Правой поправил под курткой ствол, болтающийся в наплечной кобуре, и двинулся к машине. Едва он оказался в достаточной близости от торчавших из-под кузова ног бедолаги — опа!!!
Вот вам они оба! Братья Хого-Фого.
Один чертиком выскочил из-за машины и пошел на Дмитрия спереди, второй, спрыгнув с корявых ветвей дрянь-дерева, блокировал Шишелу путь к отступлению. Оба были в черных нарядах а-ля ниндзя. У обоих на спинах болтались мечи в ножнах. В руках каждый держал по боевому топорику, и братья сразу же принялись мастерски жонглировать. В общем-то и без этой эквилибристики все было предельно ясно.
Вот только кто из двоих был Хого, а кто — Фого, оставалось под вопросом. Впрочем, этот вопрос сейчас не слишком волновал Шишела.
«Ну ты попал!..» — сообщил ему свое мнение внутренний демон. Демона Шишел подцепил на Шараде, но это совсем другая история.
— Ну вы, ребята, попали! — мрачно произнес Дмитрий и выхватил из-под куртки ствол.
Этого братья-разбойники не ожидали.
Дело в том, что они были прекрасно осведомлены о содержании эдикта принцессы Фесты, повелевающего умерщвлять на месте и без разговоров всех, при ком обнаружится огнестрельное оружие и не обнаружится высочайшего разрешения на ношение оного. Эдикты принцессы, надо сказать, выполнялись неукоснительно. Тем паче эдикт о стволах. Помогало делу и то, что огнестрел был на Заразе в огромном дефиците. А разрешение на него имели только люди бранного ремесла да Городская Стража Семи Городов. И еще, разумеется, рыцари Доблестных Орденов. Орден Дорог входил в число Доблестных.
Но, на свою беду, как раз Рыцаря Дорог оба бандита не распознали в Шишеле. И, скорее всего, не слышали ни одного анекдота про эту личность. Их ввело в заблуждение и отсутствие коня и доспехов, и то, что свою орденскую бляху Дмитрий таскал в кармане и без дела никому в нос не совал.
Явление на сцену «действующего лица» неплохого калибра, известного как «Глок-Миллениум», произвело на братьев совершенно неизгладимое впечатление. Однако реакция их при этом сильно различалась.
Тот, что наступал спереди, резко отступил за корпус «лендровера». Тот, что заходил сзади, наоборот, с боевым воплем ринулся на Шишела и с размаху рубанул его топором.
Сделал он это не подумав.
Беда его состояла в том, что Дмитрий, не успев полностью повернуться к нему, только и смог, что выставить перед собой запаску. Запаска была повышенной устойчивости. По крайней мере, для езды по Тракту. Изделие фирмы «Мишлен» согласно рекламным посулам выдерживало даже автоматную очередь. Похоже, что по какой-то неведомой причине реклама неожиданным образом не соврала. Покрышка запаски доблестно отразила яростный удар боевого топора точно в лоб нападавшему.
Хого (а может, и Фого — кто их разберет) на несколько секунд замер — уронив топор, выпрямившись и остолбенев. Так вот постоял секунд тридцать-сорок — пошатываясь и с великим удивлением глядя на что-то, видимое ему одному и находящееся в двух сантиметрах от его носа. Потом произнес, словно обращаясь к кому-то, пребывающему в его закадычных друзьях:
— Ладно... Ты победил... Меч твой...
И грянулся физиономией в дорожную грязь.
Шишел отбросил запаску и резко развернулся ко второму из братьев. Но того и след простыл. Семимильными прыжками разбойник удалялся по Трясинам, уже исчезая в зыбкой мгле, вечно царящей над зловонной, испещренной неровными кочками гладью. Палить ему вслед было бы глупейшим делом.
Только лягушек пугать, которых на Заразе, впрочем, сроду не видали. Огнедышащие драконы — другое дело.
Шишел наклонился над поверженным им Хого, а может быть, Фого, перевернул его и проверил дыхание и пульс. Не было ни того ни другого. Ни дыхания, ни пульса. Пролом во лбу уже заполнила черная, дурная кровь. По уму, следовало бы вколоть пострадавшему какой-нибудь из стабилизаторов и быстренько доставить в реанимацию. Только на Заразе, где все не так, как у людей, стабилизатору, даже устаревшему и просроченному, неоткуда было взяться в походной аптечке Рыцаря Дорог.
Все это вовсе не радовало Дмитрия. Он даже за деньги не мог бы вспомнить, когда такие вещи радовали его. Никогда он на человеческую жизнь не покушался. И в самых острых ситуациях мокрухи избегал. А сейчас вот... И ведь тоже вроде как и не виноват, тем не менее хочешь не хочешь, а «жмурик» налицо.
«Хреново, — обрисовал положение вещей его внутренний демон. — Еще никогда на тебе мокрухи не числилось...»
Шишел и без него понимал, что дело дрянь. Надо было что-то срочно предпринять. Он вынул из кармана мобильник, но это средство связи молчало.
Шишел поднатужился, подхватил пострадавшего на руки и постарался определить его в кузов своего кара. При этом меч, притороченный за спиной у разбойника, порядком мешал ему. Пришлось снимать с бездвижного противника испачканную в запекшейся крови амуницию.
И вдруг, едва коснувшись руки Шишела, меч словно ожил. Какая-то не то теплая, не то, наоборот, обжигающе-ледяная волна прокатилась по пальцам, вверх по руке и... прямо куда-то в самую душу. Шишел нервно вздрогнул.
Первым его побуждением было отшвырнуть чертов клинок и перекреститься. Меч, похоже, был предметом Магии. А с такими предметами у Шишела были связаны главным образом не очень приятные воспоминания. Однако он моментально унял нервную дрожь и стал внимательно присматриваться к мечу. Он прекрасно знал, что здесь, в Закрытом Мире, так просто от этой чертовщины не избавиться. Как и не заполучить ее.
«Есть только четыре способа избавиться от этой штуки, — напомнил ему внутренний демон. — А точнее, пять. Честно, без умысла, потерять. Обменять на другую магическую хрень. Пасть в бою и тем самым отдать свой предмет Магии победителю. И, наконец, подарить от чистого сердца. Желая добра тому, кого одариваешь. Ну и — сам знаешь — можно еще в магические кости проиграть». Кстати сказать, последнему, пятому, способу и обязан был Шишел обладанием назойливым собеседником, в самый неподходящий момент подающим свои непрошеные реплики. Демон был его выигрышем.