Так или иначе, остатки фрегата обследовались на месте, а потом и на базе «Гринленд». Тела экипажа не нашли, что было совсем неудивительно, если учесть состояние корабля. Зато был обнаружен сильно поврежденный бортовой журнал. Разобрать удалось немногое, но одна из записей, сделанных Гамильтоном, сообщала об обнаружении некоего объекта искусственного происхождения. Сфероида диаметром триста двенадцать с половиной километров.
Даже сейчас, когда мы время от времени натыкаемся на материальные следы чужой культуры, этот шарик кажется чем-то запредельным. Тогда же… не знаю, чем думали члены комиссии, расследовавшей обстоятельства гибели «Форчун», но вывод они сделали весьма оригинальный: Кристофер Гамильтон повредился рассудком. Сошел с ума. Чокнулся на старости лет и погубил корабль и команду.
Вы, я думаю, понимаете: национальный герой спятить не может по определению. Поэтому все материалы работы комиссии были закрыты грифом «для служебного пользования», их демонстрируют только в Корпусе, все наставники и кадеты которого находятся под присягой.
Присяга, впрочем, не мешает числить Кристофера Гамильтона в сумасшедших. И, кстати, лет тридцать пять назад я выбила пару зубов нашему старшему технику вовсе не за то, что он дразнил меня «полукровкой». Это-то дело житейское, тем более что я и есть полукровка. А вот называть моего предка психом ему не стоило.
Кто-то восхищался Кристофером Гамильтоном, кто-то возмущался бюрократами, оболгавшими его, кто-то строил предположения по поводу происхождения и назначения сфероида… Мэри механически кивала, когда к ней обращались, изо всех сил подавляя в себе почти непреодолимое желание заорать: «Заткнитесь все!»
Мысль, вот уже некоторое время зудевшая у виска, как голодный москит, все никак не могла оформиться. И хотя пришла она в голову во время повествования, а стало быть, была напрямую с ним связана, Мэри никак не могла сообразить, в чем загвоздка. Определенно, в рассказанном ею было что-то обнадеживающее, нужное именно им в их теперешнем положении, но что?! Стоп!
— Стоп! — произнесла она вслух, и окружающие ее люди не сразу, но замолчали. На лицах проступало хорошо заметное смущение: похоже, в пылу дискуссии о ней попросту забыли.
— Господа, а вот если хорошенько подумать… то, что мой досточтимый прапрапра— и так далее дедушка не был сумасшедшим, мы только что выяснили. Не исключено, конечно, что таких объектов в этом углу Вселенной хоть косой коси, но если… если предположить, что нас занесло в те же края, что и дедулю Криса?
— И что это нам дает? — скептически поморщился каплей Бедретдинов.
Похоже, словесную выволочку он ей пока что не простил. И головой думать не хотел тоже, по крайней мере — в ее присутствии. Ладно, разжуем.
— Не будучи психом и чтя Устав Поискового Флота Человечества, Кристофер Гамильтон не сунулся бы в неотмеченную систему без маяка на борту. Изначально их было шесть, возможно, часть он распихал где-то еще, но хоть один-то должен был у него остаться? Тем более что никто не натыкался на маяки «Форчун». Конечно, прошло почти пятьсот лет, батарея наверняка сдохла, но само оборудование могло и уцелеть, тут ведь ни влажности, ни изменения температуры… О'Нил!
— Я! — рявкнул старший техник, которого опять отвлекли от работы.
— Рори, ты не помнишь, маяки какого типа нес на себе «Форчун»?
— Ты думаешь… — уже куда тише протянул Рори, в голосе которого прорезался хищный азарт.
— Я пока не думаю. Я прикидываю шансы. Так помнишь или нет?
— А что тут помнить? — нарочито удивился он. — МЛ009.
— Ясно, отбой. На сканерах! Пошерстите в окрестностях, не болтается ли тут где-нибудь поблизости маяк Леонтьева, девятая модификация. У вас есть характеристики? Если мне не изменяет память, это восьмигранная колонна из керамопластового композита, двадцать семь метров на девять в поперечнике между гранями. Но состав материала…
— Найдем, — отозвался кто-то из-за спины. — Надо задать поиск в справочных системах, это же такое старье… ага. Есть состав, начинаем сканирование. А откуда на бельтайнском корабле русский маяк?