Джокер

Д. Дакар Джокер

Иные времена и иные места…Тебя привлекает звездных трасс красота,А мне остается лишь тень корабля над планетой.Когда с улыбкой снова говоришь «Прощай!»,Не вправе я судить, мне нечего прощать,Но нету у меня другой души, помимо этой.Помимо той души, что любит только тебя,Помимо того сердца, что рвется в клочья любя,И если ты уйдешь из него, оно просто встанет.Я знаю, твоя гордость тебе дороже любви.Я знаю, ну и пусть, как хочешь, так и живи.Но может быть, мой главный день – он все-таки настанет.Тебе одной решать, как надо дальше жить,И кто же я такой, чтобы тебя просить,Просить подвергнуть жизнь твою суровой правке?Но как дурак я жду, не слушая невежд,Что ты сожжешь на алтаре моих надежд,Сожжешь на этом алтаре свой рапорт об отставке…Келли О’Брайен. Блюз иных времен

– Мы ведем наш репортаж из зала Верховного суда. Только что жюри присяжных признало обвиняемых виновными по всем пунктам, и Верховный судья Маккормик удалился для вынесения приговора. Вряд ли это займет много времени. Тем не менее у нас есть несколько минут для того, чтобы побеседовать с непосредственной участницей со-бытий, предшествовавших этому историческому заседанию. Я совершенно уверен, что мисс Мэри Александра Гамильтон ап Бельтайн не нуждается в представлении. Итак, мисс Гамильтон, вы готовы ответить на несколько вопросов? – пройдоха-репортер ухитрился поймать Мэри за рукав изрядно уже поднадоевшей ей парадной формы как раз в тот момент, когда она пробиралась сквозь толпу к выходу из зала. Представители галактических СМИ были более сдержанны и деликатны, ведя съемку с некоторого расстояния, благо техника позволяла впоследствии смонтировать любую детализацию. Да и выглядела в данный момент майор Гамильтон так, словно только и ищет, на кого бы выплеснуть свое дурное настроение. Но нахального до полного бесстрашия соотечественника-бельтайнца не могли остановить ни откровенно злая улыбка его потенциальной жертвы, ни ее резкие, выдающие крайнюю степень раздражения движения. Напольная пепельница была в каких-то пяти шагах, но с тем же успехом могла находиться где-нибудь на орбите. Мэри вздохнула и, памятуя о предостережении полковника Моргана, постаралась придать своему лицу максимально дружелюбное выражение:

– Готова, мистер… Карнеги, не так ли? – этот ушлый господин мелькал во всех выпусках планетарных новостей.

– Вы совершенно правы, мисс Гамильтон! – расцвел журналист. – Скажите, вы довольны ходом судебного процесса?

– Вполне. Мне не доводилось раньше присутствовать на заседаниях, возглавляемых судьей Маккормиком. Однако по отзывам людей, которым я доверяю, он является компетентным, бескомпромиссным и неподкупным юристом, и, я уверена, вынесенный им приговор удовлетворит всех, кто наблюдает за процессом.

– Мисс Гамильтон, поговаривают, что заняться поиском доказательств, необходимых для ареста второго обвиняемого, вас заставили личные мотивы, так ли это?

– Полагаю, что упомянутые вами личные мотивы есть у любого жителя Бельтайна. Чтобы согласиться со мной, вам достаточно выглянуть в окно. Что касается меня, то, помимо мотивов, у меня были возможности и соответствующий опыт, которые я употребила на благо Бельтайна, как и подобает офицеру военно-космических сил.

– Правда ли, что послушание в монастыре Святой Екатерины Тариссийской вы совмещали со службой в планетарной полиции?

– Это правда, и я до сих пор с удовольствием вспоминаю то время. Мистер Карнеги, перерыв может закончиться в любой момент, и я хотела бы успеть выкурить сигару…

– Последний вопрос, мисс Гамильтон, – заторопился ее собеседник. – Нашу женскую аудиторию интересует характер ваших отношений с контр-адмиралом Корсаковым…

– Без комментариев, – отрезала Мэри, обошла назойливого корреспондента, как неодушевленный предмет, и устремилась к вожделенной пепельнице.

Глава 1

Иногда Шону О’Брайену казалось, что ему следовало бы проклясть тот день, когда Генри Морган познакомил его и брата с пилотом ноль двадцать два. Иногда – что этот день надо благословлять. А иногда он просто не знал.

Проклятие не раз готово было вырваться при воспоминании о том, что Келли – ладно бы влюбился, с кем не бывает! – раз и навсегда полюбил совершенно не подходящую ему женщину. Да какую там женщину, соплячке и было-то тогда всего шестнадцать лет. Полюбил, и решил ждать в качестве преданного друга, пока она не выйдет в отставку, и еще столько, сколько потребуется, чтобы добиться ее. Кое-как братья столковались на трех годах ожидания, но что-то подсказывало Шону, что упрямый мальчишка… да уж, мальчишка, за сорок перевалило!.. будет ждать и пять лет, и пятнадцать, и пятьдесят.