Не заметила, как сильно ярко навела губы, пока вспоминала разговор с Ниной.
Вытерла полностью. Не хочу. Ничего не хочу. Я бы легла в своей кровати под одеяло, включила наши видео с Ниной в инстаграме, и чтоб никто не трогал меня.
Запищал сотовый.
«Слава, отец уже спустился. Не опаздывай!»
Пока шла по ступеням вниз, взгляд цеплялся за семейные фотографии в красивых золотистых рамках. Мама ужасно любила развешивать по дому не картины, а именно наши портреты. Говорила, что нет ничего прекраснее, чем всегда видеть нас всех вместе. Идеальная семья. Как с обложки заграничных журналов. Все счастливы. Все улыбаются. Все четверо. Я, брат и мать с отцом. Счастье под стеклом в золотом ободке. Как пойманная в клетку птица, которой можно любоваться и восхищаться не зная, что на самом деле она чувствует, запертая в решетку из прутьев. Мельком заметила пару пустых мест. Кто не знает, никогда бы не догадался, что там чего-то не хватает. Взгляд застыл на чуть более ярком квадрате обоев между моим портретом и Димкиным. На секунду показалось, что обои темнеют и скручиваются, тлеют. Нахмурилась, сильнее сжимая перила.
- Слава! Ты опаздываешь!
Голос мамы вывел из оцепенения.
- Уже иду, мама!
Даже голос не дрогнул. Выходные я всегда проводила у родителей. Так было заведено у нас. Традиции нашей семьи были неизменными всегда. Что бы ни произошло вокруг, Белозеровы соблюдали ритуалы из года в год.
Иногда мне казалось, что я живу в каком-то бесконечном дне сурка. Где каждая минута похожа на предыдущую, а день не отличается от вчерашнего, как под копирку. Четкое расписание по часам, и не дай Бог нарушить систему. Гнев Лазаря Вениаминовича тут же обрушивался на головы виновных. Вышколенная прислуга в белых фартуках, кухарки, не смеющие зайти в дом с главного входа, работники, дрожащие от одного звука его имени, и мы все, трусливо соглашающиеся с каждым его словом и действием.
На каком-то этапе меня это начало сводить с ума, и я съехала от родителей. Как и Димка. Он вообще уехал учиться в Европу, как только окончил частную школу-лицей.
- Слава! – мать укоризненно посмотрела на меня, потом на часы и на отца, - Завтрак начался еще пять минут назад!
- Простите, я не могла кое-что найти. Кое-что очень важное.
Отец размеренно намазывал хлеб маслом. Очень аккуратно, так чтобы слой был одинаковым со всех сторон.
- Если бы ты все складывала по своим местам, то искать бы не пришлось, - обыденным поучающим тоном сказал он и отпил крепкий чай из прозрачного стакана. А я почувствовала себя провинившимся ребенком, словно мне не двадцать четыре, а восемь. – Садись за стол, Мирослава. Через десять минут будет подана машина.
- Я на своей, папа. – отодвинула стул и села напротив него, автоматически придвигая к себе тарелку и глядя, как поблескивают запонки на манжетах его серого пиджака. Как мама подвигает к нему хрустальную пиалу с джемом и при этом улыбается аккуратно накрашенными губами. Восемь утра, а она причесана и одета так, словно к нам скоро придут гости. Это удивило бы кого угодно, но только не меня. Ровно в десять водитель отвезет ее в благотворительный фонд. Как и всегда по понедельникам. Я смотрела на них, и мне казалось, что это не живые люди, а картина, которая остается неизменной в течение веков, только у персонажей со временем добавляются седина и морщинки.
- Ты принимала снотворное? – мать подвинула мне тарелку с булочками. – Если да, то лучше за руль не садится и…
- Я не принимала снотворное, мама.
Кусок в горло не лез, но я все же откусила воздушную булку плетенку и медленно разжевала, прислушиваясь ко вкусу – пепел на зубах не хрустел, и я с облегчением отпила из чашки кофе.
- Я взял на работу нового программиста, - сказал, как бы между прочим, положил в рот один из нарезанных кубиков батона и посмотрел на меня, а я так и застыла с булкой в руке. Владелец компании, он предпочитал лично контролировать кадровую политику на предприятии, утверждая, что в хорошо отлаженном механизме даже мельчайшие детали важны.
- Хорошо, папа.
Медленно выдохнула и положила булку на тарелку.
- Мне нужно в офис пораньше - много работы скопилось за выходные.
- Ты могла часть работы сделать еще вчера.
- Лазарь! – с укором, но не повышая тон. Мама всегда разговаривала с отцом именно так. Очень спокойно и до отвратительного вежливо. – Позавчера были похороны!
- Но это же не её похоронили. Ответственность превыше всего.
Я встала из-за стола и отодвинула от себя тарелку.
- Спасибо. Было очень вкусно. Мне пора.
Поцеловала мать в щеку, а она ободряюще погладила меня по щеке.
- Надо время, родная. Время все лечит.
«А тебя оно вылечило?»
Но вслух я этого не сказала, только натянуто улыбнулась.
- Осторожнее там на дороге. Не гоняй.
Проходя мимо столика с газетами и журналами остановилась, заметив заголовок старой газеты.
{«В пригороде столицы найден труп женщины лет двадцати со следами насильственной смерти и увечий…Рот жертвы…»}
Я не стала дальше читать. Быстро выдохнула и толкнула стеклянную дверь. С улицы удушливо пахнуло цветущей акацией. Никакого запаха гари и пепла.
***
Я зашла в кабинет, чувствуя, как перехватило в горле от желания опрокинуть в себя чашку с горячим кофе, которую держала в руках. Если я не сделаю хотя бы глоток прямо сейчас, моя голова просто расколется на части. С наслаждением отпила ароматный напиток, еле сдержав стон облегчения, поставила чашку на стол и полезла в сумку за антидепрессантом. Мне это все же необходимо. Иначе я просто распадусь на части, и тогда ночные кошмары…Они вернутся ко мне.
Зазвонил рабочий телефон:
- Мирослава Лазаревна, есть какие - то сдвиги по заключению контракта с "Нефтью Сибири"?
У нашего генерального директора имелась удивительная привычка не здороваться при разговорах с сотрудниками. Правда, обычно со мной он себе такого неуважения не позволял, да, и звал чаще Славочкой, но северяне настолько затянули подписание контракта, что нервы у "генерала" сдавали.
- Валерий Георгиевич, они прислали протокол разногласий к нашему варианту договора. Вот сижу и изучаю - требуют указать в нём просто космические неустойки за неудовлетворительный итог по делу.
- Сволочи! - Директор что-то еще произнес, видимо, прикрыв ладонью трубку, слов я не разобрала. - Изучай, Славочка. Мне в папку все сноски, как обычно.
- Конечно, Валерий Георгиевич.
Положила трубку, чувствуя, что головная боль не проходит, как и осадок после сна. Раньше всегда становилось легче, когда я погружалась в работу. Из коридора доносился смех и голоса сотрудников. Принимают новенького. Так заведено. Торт. Вино. А два дня назад поминали Нину. Торт. Вино. Вот так все просто. Одинаковая значимость событий. Особенно если можно на халяву поесть и выпить, то какая разница по какому поводу. Посмотрела на наше с Ниной фото, где мы вместе улыбаемся после очередного удачно оконченного дела. Я сижу здесь, а она… а её какой-то ублюдок зарезал и вышвырнул тело за городом. Ее больше нет.
{« - Ну и что он тебе пишет? Ты обещала показать.
- Покажу. Я с ним через рабочую систему общаюсь. Там все запаролено. А дома мало ли, кто из моих может влезть.
- Ох ты ж как секретно!
- Он мне такое пишет, Слав…Я когда читаю, колени сжимаю и дышать не могу.
- Ну-ну. Виртуальный секс? Сессии по скайпу?
- Я в реальном никогда так не кончала, как с ним… там.
- Извращенка. Бред какой-то. Ты хоть видела его?
- Нет. Ни разу. Он не хочет, чтоб я его видела. Это одно из правил.
- Понятно. Ничего, увидишь и бежать будешь без оглядки.
- Да мне все равно, как он выглядит, Слав. Все равно, понимаешь?
- Не понимаю, но если тебе хорошо…
- Мне хорошо. Иногда тааак больно, но хорошо»}.
Джокер…Человек, который был близок к ней почти так же, как и я. Который может что-то знать… что-то, чего не знаю я. Только станет ли он мне рассказывать…а если не мне?