— А вдруг бы у меня не слетел босоножек?..
— Что? — не понял Сергей.
— Я могла выбить ему глаз. Каблуком.
Сергей улыбнулся:
— Как говорит наш общий знакомый: тогда бы уж точно — срок!
Он разглядел в иллюминатор милицейскую машину с проблескивающим маячком, которая обгоняла медленно ползущий трап. Все становилось на свои места: пассажиры почти успокоились — застегивали сумки, поправляли прически, разговаривали с детьми. Стюардесса ушла к пилотам. Даже Джокер затих и лишь изредка покашливал и шмыгал поврежденным носом. Сергей спросил, удивляясь собственной смелости:
— Когда все это кончится, где я смогу тебя найти?
Ольга улыбнулась, отняла руку от лица, на котором угасал румянец, но проявлялся синяк, и кивнула в иллюминатор:
— Во-первых, неизвестно, чем это кончится. Думаю, что нам еще придется некоторое времени провести рядом. А вообще-то… — ее брови виновато приподнялись, она осторожно погладила Сергея по ладони, — меня встречают… Сережа, вы хороший.
Сергей понимающе покачал головой, даже не пытаясь улыбкой скрыть сожаление, и сказал после паузы, как будто заканчивая фразу, начатую в себе:
— Просто мне кажется несправедливым, когда значительное, потрясающее событие завершается никак…
— Попробую вас успокоить, сударь, — Ольга перешла на шутливый тон, невольно вторя интонацией былому, оптимистичному Джокеру, который сейчас повержено сидел в проходе, уткнувшись травмированной головой в одно из кресел. — Картина, которую вы нарисовали, излишне печальна. Ничто не проходит зря. Тем более, как вы говорите, — значительное, потрясающее. Хотя бы потому, что таковое непременно остается… — она сложила большой и указательный палец клювиком и легонько ткнула им Сергею в грудь.
— Где? — принимая тон, попытался уточнить Сергей. — В душе или в сердце?
— И в душе, блин, и в сердце, в натуре, и в голове!..
Милиционер с шумящей рацией на боку, перешагнув через окончательно увядшего было, но теперь опять слабо захныкавшего Джокера, остановился возле истерично хохочущей парочки: парень хватался то за голову, то за грудь. Девушка в забрызганной кровью кофточке радостно хлопала в ладоши, и периодически, раздвигая красивые коленки, старательно сплевывала на пол, к босым ступням.
— Эти? — спросил милиционер у стюардессы.
Стюардесса кивнула и закатила глаза:
— Дурдом. Они все трое ненормальные.