— Красавица, — окликнул Джокер проходившую мимо стюардессу, — верни паспорт! Я за это объяснительную командиру напишу, можно?
Стюардесса усмехнулась и ответила сухо:
— Как хотите. А вообще-то, я же вам объяснила, что разбираться будем на земле.
— Так жестко же будет!.. — Джокер, скорчив глупую мину, потянулся к иллюминатору, якобы с целью рассмотреть эту самую землю, на которой предстоит разбираться со стюардессой.
Стюардесса ушла, не оценив остроумия. После этого Джокер обратился к соседям:
— Тоже мне, международные авиалинии. Образцовый рейс! Борцы с курильщиками. Но почему именно нас решили сделать застрельщиками нового метода борьбы с недостатками в Аэрофлоте? Друзья, не хочется начинать свой заслуженный летний отдых на Черном море со знакомства с сочинскими мусорами. Теперь придется нам с вами объясняться с блюстителями порядка, характеризовать меня с лучшей стороны. Оля и Сергей, призываю вас в свидетели. Кто же кроме вас всем им расскажет, что я хороший парень? Нет, главное, почему начали с нас?!
— Валерий, а я, кстати, не курю, — возразила Ольга. — Почему вы оперируете множественным числом? — Она демонстративно выглянула из-за Джокера: — А вы, Сергей, курите? Тоже нет? Ну вот видите, — опять наигранно, с преувеличенным сочувствием, обратилась к пострадавшему курильщику, — нам с вами не по пути. Мы с вами, извините, в милицию не пойдем. Правда, Сергей?
Это была первая активная реакция Ольги на надоедливое поведение Джокера. По веселой интонации можно было заметить, что она довольна поражением Джокера в поединке с принципиальной самолетной труженицей. Войдя во вкус, Ольга пояснила:
— И дело не в нашей трусости. Дело в справедливости. Кстати, я в отличие от вас, полагаю, что, все-таки, миром правит не страх, а здоровый соблазн, любовь и стремление к справедливости. Впрочем, это так, ремарка, и к тайному курению в туалетах отношения не имеет.
— Ай да Одуванчик! — Джокер разочарованно покачал головой и тоном учителя назидательно выговорил Сергею: — Серый, никогда нельзя полностью доверяться женщинам. Запомни на всю жизнь. Ты к ней, к бабе, как к гомо-сапиенсу, а она в самый ответственный момент — кинет, заложит, как последняя… Да я уже, кажется, объяснял, как бывает: снаружи богиня, а разденешь — атомная бомба!..
Он вдруг осекся и глянул на часы:
— Сколько нам еще лететь?
Ему никто не ответил. Видно было, что он что-то задумал, поэтому разговаривал сам с собой:
— Еще полтора часа? Ничего, успеем повеселиться.
Джокер вынул потрепанный блокнот, открыл чистую страницу. Поднял кулак над головой, таким образом привлекая к своим действиям внимание Сергея и Ольги, громко щелкнул — в кулаке оказалась авторучка, видимо, самопальная, похожая на обыкновенный, только никелированный, гвоздь. Многозначительно глянул на каждого из соседей и, отведя ладонь с блокнотом подальше от себя, так, чтобы было видно зрителям, крупно написал: «Командир, я думаю, что мы летим не в Сочи, а в Турцию. Бомба в багаже. Дистанционка в кармане. Мое место в хвосте, контролирую весь салон. Соблюдаем спокойствие. Экипажу (мужчинам) ко мне не приближаться, пассажирам (заложникам) мою информацию не доводить. Переговоры через стюардессу. Джокер».
Джокер, наслаждаясь реакцией Сергея и Ольги, выдержал долгую паузу. Затем перевернул лист и написал в углу: «Шутка».
— На что вы надеетесь? — спросила Ольга. — Ведь за такую шутку можно…
— Ни на что, — простодушно ответил Джокер. — Просто хочу им, козлам, андреналин подпортить, пусть шугнуться.
— Что подпортить? — борясь с улыбкой, переспросила Ольга, опять многозначительно глянув на Сергея.
— Андреналин. Им несколько минут страха — а мне за это, соответственно, столько же минут, и даже больше, кайфа. Это известная формула: когда один боится — другой в это же время непременно ловит кайф. Такое особенно наглядно где-нибудь в замкнутом пространстве проявляется. В камере, например. Когда возможности для получения иных удовольствий сильно ограничены. — Здесь Джокер, картинно закатив глаза и томно вздохнув, успешно спародировал интонацию Ольги: — Это ремарка!.. — и закончил своим прежним тоном, по-прежнему дурашливым: — А что касается экипажа, то потом прочитают: «шутка». Ну, поругают немного, поорут — опять же мне бальзам на душу за нанесенное оскорбление в районе туалета. — Он нажал кнопку вызова стюардессы, подмигнул Сергею: — Запускаем.
Стюардесса подошла с бесстрастным лицом. Джокер протянул ей сложенный вдвое листок: