– Культяпый был среди них, факт, – неожиданно даже для самого себя заявил участковый, тоже с любопытством смотревший на икону.
Столь категоричное резюме всё время молчавшего старшего лейтенанта Сухова невольно заставило следователей посмотреть на него.
– С чего ты взял, Алёша? – спросил Жаров.
– Смотрите. Вот я снимаю икону со стены, – Сухов взял с пюпитра нотную тетрадь, – и кладу её в сумку или во что-то ещё. Как мне удобнее взяться, чтобы не уронить? Вот так, за верх, всей пятернёй. На лицевой стороне будут четыре пальца, на тыльной – большой. Но у нас только три отпечатка проявилось: указательный, безымянный и мизинец. А где средний палец? Где, скажите мне, пожалуйста? Да его просто нет на руке. Культяпка она, вот что!
– Ну, Лёха, ты даёшь! – Жаров не скрывал восторга от логики старшего лейтенанта. – Тебя надо к нам в отдел. Скажите, Тимофей Кузьмич?
Репнин был доволен наблюдательностью участкового. Он улыбнулся Сухову и вдруг почему-то шёпотом проговорил:
– Если эти три «пальчика», понимаешь, не принадлежат ни старику-староверу, ни отцу Константину, тогда у нас в руках железная улика и особая примета… Задницей чую!
Подошёл отец Константин. Он с интересом посмотрел на икону, во многих местах покрытую проявившимися отпечатками чьих-то пальцев.
– Здесь есть и ваши отпечатки, батюшка, – заметив интерес священника, заговорил с ним Жаров. – А чтобы нам не брать их во внимание, давайте я быстренько «сфотографирую» ваши живые пальчики. Возражать не будете?
Отработав со священником, Жаров заторопился к деду Никанору, опасаясь, что тот уедет, не дождавшись их возвращения из церкви. Отец Константин взял чистую тряпочку и, перекрестившись, стал осторожно, но тщательно протирать икону.
– Тимофей Кузьмич, – обратился он к Репнину, – вы не подскажете, кто у вас в городе занимается реставрацией икон? Только чтобы не проходимец какой, а благословлённый, верующий был бы художник.
Вопрос застал Тимофея Кузьмича врасплох. «Реставратор… Художник… Так вот кого надо искать! Спасибо тебе, поп, за подсказку… Реставратор!» Репнин резким движением головы отбросил назад рассыпавшиеся по лбу слегка волнистые седые волосы.
– Найдём такого реставратора, отец Константин. Обязательно найдём! – Тимофей Кузьмич с благодарностью посмотрел на священника, державшего на вытянутых руках протёртую икону. – Давайте я вам помогу.
– Будьте любезны, если не трудно.
– Тимофей Кузьмич, давайте лучше я, – перехватил инициативу Репнина майор Кротов.
Он аккуратно, только за края взял икону и, одним махом вскочив на стремянку, водрузил Чудотворную на прежнее место. Отец Константин перекрестился, сделал низкий поклон перед ликом Богородицы. Следователи тоже перекрестились, как смогли, тепло попрощались со священником и поспешили к машине, оставленной у его дома.
…Завершив дела в Сосновке, Жаров и Репнин в приподнятом настроении вернулись в отдел. Кротов сразу направился домой, тоже довольный поездкой в Сосновку. Был поздний вечер, но полковник Игнатов всё ещё оставался в кабинете. Он курил одну сигарету за другой, периодически привычно отзваниваясь волнующейся за него жене.
– Ну наконец-то! – Дмитрий Петрович быстро встал навстречу вошедшим следователям и с надеждой всмотрелся в их лица. Сразу понял, что есть хорошие новости. – Садитесь, и – по порядку. Со всеми подробностями…
Капитан Жаров докладывал, Репнин изредка дополнял зятя репликами. Полковник слушал внимательно, не перебивая, только делая пометки на листе бумаги. Особенно он обрадовался открытию особой приметы одного из преступников.
– Спасибо, мужики. Тебе, Тимофей, особая благодарность. Наработку вы привезли серьёзную. Если честно, такой информации я не ожидал. Мы же с вами сразу на сколько шагов продвинулись! Давайте теперь думать, как нам действовать дальше…
Неожиданный звонок телефона сорвал в свой адрес такую многоэтажную тираду полковника, что даже Жаров, большой специалист в этом жанре народного творчества, оторопел от виртуозности начальника. Но трубку Дмитрий Петрович всё-таки снял.
– Кто сегодня дежурит по городу?.. Вот ему и докладывай. У тебя есть своё начальство мили… полицейское. Я-то здесь при чём? Трупов, слава Богу, нет? Ну и что, если у меня свет горит?.. Пошли наряд, чтобы разогнал там этих соплежуев. Надоели они всем… Наряд уже выслал? Ну и ладно. Всё, я ушёл домой. Понял меня, Власик? Я ушёл!
Игнатов зло бросил трубку, снова закурил и несколько минут сидел молча. Жаров с Репниным тоже молчали, недоумённо переглядываясь.