– Вот вам и психиатрия – мозги это в разрезе! Видел же раньше на плакатах в больнице, а не вспомнил! – поставил на место. – Специалист нужен будет, сами в этой научной каше не разберемся. Изымать все придется, но сначала дождемся результатов на озере.
Глава 14.
Сухарев метался по кабинету, несколько раз закуривал, но, сделав две-три затяжки, нервно тушил окурки в переполненной пепельнице.
– Калошин, ты понимаешь, что происходит?! Ничего подобного в моей практике не было! Это же ученый! Если его найдут на дне озера, я окажусь на дне сортира – комиссар меня с удовольствием утопит! А КГБ – захлопнет крышку! В лучшем случае, я просто узнаю, где начинается Родина! – На эти слова Калошин усмехнулся. Сухарев подошел к нему и, наклонившись к его лицу, стукнул себя кулаком в грудь: – Я дурак, но ты-то должен был понимать, что мы просто были обязаны охранять этого профессора! – и опять зашагал туда-сюда.
– Товарищ подполковник! Я понимаю всю серьезность дела, но не думаю, что дойдет до такого. Ваши заслуги перед родиной достаточно высоки, и, поверьте, не ради красного словца говорю. – Калошин пытался говорить, как можно спокойнее, он знал, что, таким образом, человека можно быстрее привести в нормальное состояние.
Но Сухарев, развернувшись резко на каблуках, взвился:
– Заслуги?! Это у профессора окажутся заслуги, а у меня – ошибки и заблуждения! Боюсь, что и у тебя тоже! – Он с силой ткнул в сторону Калошина указательным пальцем, но того последние слова начальника даже разозлили:
– Я, между прочим, вины с себя снимать не собираюсь, и за чужой спиной отсиживаться не буду! Накажут – приму, как должно офицеру. Сопли жевать не стану.
– Калошин! Ты как будто пытаешься меня уличить в недостойном офицеру поведении?! – Сухарев даже закашлялся, лицо его побагровело, он тяжело плюхнулся в кресло.
Но не зря все считали Калошина уравновешенным, здравомыслящим человеком, хотя иногда и он мог выйти из себя. Но сейчас надо было держаться. Майор легонько стукнул ладонью по столешнице, покрытой зеленым сукном:
– Так! – поднялся, зная, где у начальника стоит коньяк, подошел и по-хозяйски налил полстакана и, подав Сухареву, сказал:
– Если допустил бестактность – извините! Но нам с вами не взаимными обвинениями заниматься надо, а преступника искать! И головы иметь холодные. Вы же понимаете, что, если мы в кратчайшие сроки раскроем это преступление – пусть не упадут нам лишние звезды на погоны, но хотя бы головы на плечах сохраним. – Сухарев, одним глотком выпив коньяк, уже почти спокойно поддержал Калошина:
– Ты прав, майор! На меня не обижайся, я, признаться, просто стыжусь на старости лет в г…е оказаться! Мальчики мои не простят, – двое сыновей подполковника учились в суворовском училище, он ими гордился, и старался всегда быть на высоте, – это может и их задеть.
– Да бросьте вы, товарищ подполковник, – успокоительно махнул рукой Калошин, – сейчас не тридцать седьмой. Уж так то время в наши мозги засело, что никак не можем избавиться от этого атавизма.
– Ладно, налей еще коньячку, и себе тоже! – Сухарев протянул свой стакан Калошину. – Умеешь ты, майор, успокоить! – опять выпил, но уже смакуя ароматный напиток, крякнул, приложил к носу ладонь, как бы занюхивая.
– С твоими новостями совсем забыл сказать, что звонил Моршанский, он сразу с утра поехал к жене Каретникова. В общем, майор, алиби у того хлипкое. Подробности не знаю, сказал коротко, чтобы из виду мы этого «жука» не выпускали. Отправь кого-нибудь туда.
– Там у Полежаева Доронин работает, скажу, чтобы привез Каретникова в отделение. Вопросы у меня к нему накопились. Здесь он, может быть, больше нам расскажет.
– Давай, действуй. А я буду звонить прокурору. – Сухарев обреченно покачал головой. – Готовь людей, вот только не знаю, когда прибудут водолазы. А может быть, его там и нет? – в его голосе звучала надежда.
– Я. товарищ, подполковник, уже третий день постоянно на что-то надеюсь, а вязну все глубже.
– Хорошо, работайте!
На следующий день со дна озера был поднят труп профессора Полежаева с перерезанным горлом.
Для оперативников начались по-настоящему тяжелые дни.
В тот же вечер из областного центра прибыл сотрудник КГБ.
***
За два часа до его прибытия Калошин, Доронин и Воронцов вернулись в отдел после процедуры опознания тела профессора домработницей, сидели абсолютно обессиленные. Случившееся потрясло всех, до конца еще надеялись, что все обойдется. Кроме того, Доронину пришлось просить свою жену побыть с Екатериной Самсоновной, у той случился сердечный приступ, настолько тяжело она приняла весть о смерти профессора, а жуткий вид истерзанного тела просто довел ее до бессознательного состояния. После того, как врач немного привел женщину в чувство, Галочка увезла ее к себе домой. Дежурный, увидев в каком состоянии приехали оперативники, сам принес им горячий чай, поставил на стол блюдечко с рафинадом, хотел спросить, не надо ли еще чего-нибудь, но Калошин опередил его, достал из кармана деньги и сказал: