– Пошли кого-нибудь за водкой, за чай спасибо. – Сам же отправился к Сухареву докладывать о результатах осмотра трупа.
Сухарев на удивление был почти спокоен, видимо, он все-таки сумел подготовить себя к такому исходу. Кивнув Калошину на ближайший стул, взял трубку зазвонившего телефона:
– Да, товарищ комиссар 3 ранга! Понял, товарищ комиссар! Слушаюсь, товарищ комиссар! Будет выполнено, сделаем все, что от нас зависит, товарищ комиссар! Да- да, встретим… – и, уже бросив с силой трубку на рычаг, добавил с нажимом: – Товарищ комиссар! Тьфу, как попка! Сам себя не узнаю, идиотом чувствую! Думаешь, ОН не боится? – глазами показал на аппарат.
– Товарищ подполковник! Да ну его совсем! – Калошин спешил доложить начальнику о деле, а тот все о своих страхах!
– Да-да! Что с осмотром? Есть что-нибудь?
– Ну, рану вы видели сами. Карнаухов пишет отчет. Во внутреннем кармане домашней куртки мы нашли конверт с письмом, допускаю, что это как раз то, что мы искали в доме профессора. К сожалению, текст размыт совершенно, его даже текстом назвать трудно; разумеется, и адрес нечитаемый, но!.. – Калошин приподнял ладонь над столешницей. – Доронин, умница, вчера при осмотре кабинета профессора обратил внимание на пресс-папье. Промокательная бумага на нем оказалась практически свежей, и на ней четко отпечаталась часть текста. Над ним колдует Гулько, вдруг что-нибудь да вытащит.
– Думаешь, письмо в Комитет?
– Уверен абсолютно. Больше промахов допустить нельзя.
– Кстати, майор, о КГБ – едет к нам их сотрудник, кто – не знаю. Через час-два будет здесь. Надо встретить, как полагается, без суматохи, но достойно. Что-нибудь еще?
– Каретникова дома вчера не застали, думаю, надо позвонить Моршанскому, пусть поищет его в Москве. И еще: нам нужен будет эксперт из института, где работал Полежаев, необходимо получить заключение по рабочим документам и литературе профессора. Может быть, все бумаги придется везти в Москву?
– Я сообщу об этом Моршанскому.
Калошин встал:
– Я могу идти?– получив утвердительный ответ, направился к себе в кабинет.
***
Через полтора часа в кабинет оперативников вошел высокий светловолосый человек в темном костюме, с плащом, перекинутым через руку. В другой руке он держал добротный увесистый портфель. Поставив его на стул, достал удостоверение:
– Майор Дубовик Андрей Ефимович – сотрудник Комитета Госбезопасности, – посмотрел на всех умными серыми глазами, немного увеличенными стеклами круглых очков в позолоченной оправе.
Калошин подошел к нему, представился. Дубовик пожал протянутую крепкую ладонь майора, тот повернулся к оперативникам:
– Лейтенант Доронин, младший лейтенант Воронцов. – С ними приехавший поздоровался так же за руку и сказал:
– Хочу сразу расставить все точки над i. Жаловаться, писать начальству кляузы не люблю и не умею, за другими этого также не терплю. Работаю по необходимости в любое время суток, лентяев ненавижу. Водку пью. Разговаривать предпочитаю на «ты», но без фамильярности, с безусловным соблюдением субординации. Если что-то захотите узнать обо мне – спрашивайте. На критику отзываюсь положительно. Если вы не против, я бы хотел узнать кое-что и о вас. Хотя скажу честно, с вашими личными делами я ознакомлен, – при этих словах Доронин усмехнулся, Калошин глянул на него неодобрительно, но Дубовик сказал просто: – Вы все сами прекрасно понимаете, и, тем не менее, поговорим без протокольных слов. Все-таки нам вместе работать, и пока неизвестно, сколько времени. С делом я вкратце ознакомился, но теперь мне необходима вся информация, начиная с визита профессора к вам. Давайте, ребята, все подробно. – Оперативники расположились вокруг стола Калошина. Тот, раскрыв дело, начал рассказывать, сопровождая свои слова снимками, которые показывал Дубовику. Он слушал нимательно, изредка прерывая майора вопросами и делая пометки у себя в альбоме. К их беседе присоединился вошедший Сухарев, а через некоторое время и Гулько.
– Да, охрана профессору была необходима, вы должны были предвидеть исход дела, за это никто вас по головке не погладит, хотя, признаюсь честно, усматриваю в этом немалую толику вины самого покойного. Судя по тому, что письмо было в его кармане, он еще в субботу мог высказать свои предположения о причинах гибели собаки, но почему-то не сделал этого. Все это рождает множество вопросов, на которые мы с вами должны ответить. Пока распределим задания. Я выскажу свои предложения, если с чем-то не согласны, скажите. Тебе, товарищ майор,– повернулся к Калошину, – думаю, следует незамедлительно отправиться в К***, с кем поедете, решать вам – своих подчиненных вы знаете лучше, там необходимо провести тщательное расследование гибели врача. Из газетной статьи трудно что-нибудь понять – слова «трагически погиб» можно трактовать как угодно, но, в свете представленных вами фактов, сдается мне, что ниточки этого дела тянутся именно оттуда. В вашей компетентности ничуть не сомневаюсь. Сам же хочу поговорить со всеми фигурантами, возможно, удастся вытянуть еще что-нибудь. Дело еще раз почитаю. – Взглянул на Калошина: – Согласен?