– Ну, будет тебе смеяться над начальством. Ляпнул – бывает. Ты лучше скажи, что думаешь обо всем этом?
Тот повернулся всем телом к майору, посерьезнел:
– Мне кажется, что все началось именно здесь. И не с Шаргина, а раньше.
– В правильном направлении мыслишь, лейтенант. Я так же в этом совершенно убежден. Наша с тобой задача: разговорить основательно старушку-санитарку. Ты видел ее лицо, когда она говорила про доктора Шнайдера? – Доронин кивнул. – И Кривец не последняя скрипка в этом оркестре. Узнаем, что здесь происходило, что за человек инкогнито приезжал сюда – полдела раскроем. То, что это был не Полежаев, я почти уверен. Приезжавший, по словам Хижина, был невысок. Нам совершенно необходимы фотографии всех фигурантов. Возможно, что Полежаев был здесь, и кто-нибудь да узнает его. Ведь знал же он Шаргина.
– Кстати, товарищ майор, что вам сказали по телефону?
– Дубовик позвонил Муравейчику – второй некролог, который прочел Полежаев, был о смерти хирурга Берсенева. Кто он, что он – пока не знаю. Но, как сказал Хижин, этот человек непосредственно участвовал в операциях, проводимых Шаргиным и незнакомцем, если сам не был тем человеком, скрытым под маской.
Доронин хотел что-то сказать, но в этот момент к скамье подошла Анна Григорьевна.
Глава 18.
ОН уже много часов шел по черному выжженному лесу, пропахшему пороховым дымом. Глаза застилала красная пелена, пот черной грязью струился по лицу. Нещадно болел раненый бок. ОН знал, что рана его не опасна, хоть и сильно кровоточит, но если её не обработать, не перевязать – через несколько часов может начаться заражение. А ОН не мог позволить себе умереть – не потому что жалел себя или боялся смерти, ОН понимал, что смерть – это лишь непристойный физический процесс, – просто не мог позволить умереть вместе с НИМ своему детищу, только-только рожденному дьявольским разумом. ОН знал свое предназначение – ЕМУ принадлежит честь тайного открытия, он нашел свою Гиперборею со своими законами бытия и существования человечества. Для этого ОН появился на свет, а теперь ступил на эту чужую истерзанную землю, затоптанную сапогами своих соплеменников. Сейчас ОН шел к тому, кто ждал ЕГО давно, чтобы вместе с НИМ закончить начатое много лет назад сотворение тайного оружия. ЕГО фюрер жаждет победы – он идет напролом. Тоталитарная сущность главного нациста требует уничтожения враждебного ему, но не менее репрессивного режима человека из Кремля, стремящегося к всеохватывающему контролю над всеми аспектами жизни своего народа. «Железные кони» гитлеровской армии, выбивающие смертоносный огонь из-под копыт и «бешеные псы», беспрестанно гавкающие: «Хайль!», сметают все на своем пути, но при этом сами исчезают в бездне небытия. ЕГО же оружие циничнее и страшнее – крохотное, ни кем не видимое чудо, как тать в ночи, способно пробраться в любую жизнь и растоптать ее, разрушить лишь по одному только ЕГО желанию. Оно может исправить и дополнить сотворенное Господом человеческое существо. И теперь это ЕГО прерогатива – подарить жизнь или отнять ее. ОН приблизил себя к Всевышнему, и не простит себе, если не закончит начатое. ОН сумел и того, кто ждет его здесь, заставить думать его извращенным сознанием. Потому-то, падая беспрестанно на колени от усталости и боли, глядя отекшими глазами в грязное дымное небо и шепча: «O, Main Got!», вновь вставал и шел. Чужая серая гимнастерка пропиталась кровью, и от этой черной желатиновой массы стала каменно-тяжелой, тащила тело вниз, заставляя бесконечно бороться с непреодолимым желанием лечь на упругий, мягкий мох, захватить боль немеющими руками и баюкать ее, засыпая вместе с нею.
Когда ОН, больше не в состоянии сделать ни шага, в очередной раз опустился на колени, прижимая одной рукой другую к ране, наклонив вперед седеющую голову и подавшись ею вперед, медленно-медленно начал падать, скорее почувствовал, чем увидел, летящего к нему ангела. Последней была мысль, что ОН оказался непорочен в своих поступках, что не погрешил против заповедей Господних, что правильно толковал свое предназначение на земле, если сам Бог послал за НИМ это легкое бесплотное существо с нимбом вокруг головы, ибо слуги дьявола, облачённые в черную мантию зла, не могут так вкусно пахнуть разноцветьем трав и родниковой водой, которая живительной влагой вдруг просочилась во все клетки ЕГО страдающего тела.
Потолок над ЕГО головой еще качался, но в мышцах уже чувствовалась жизненная сила, побеждающая боль и немощь, разжигающая огонь обыкновенных плотских желаний, наполнявшая мозг звериной радостью и мыслью: «Жив! Жив! Жив!» Над ним склонилось нежное лицо «ангела» – белокурая девушка с толстой косой вокруг головы гладила его по волосам и тихо говорила: «Ну, вот и хорошо! Скоро поправитесь! Рана неглубокая, затягивается быстро!» – и очень светло улыбалась.