– А куда яснее? Ему в вену ввели так называемый пневмолизин – токсин, причем в оч-чень большой дозе. Где его взяли – вопрос не ко мне. Но в аптеке его, уж точно, не найдете. Это могут сказать бактериологи. Работа для твоей «епархии», Андрей Ефимович. Но скажу, что будь на моем месте менее опытный судмедэксперт, все прошло бы гладко. Грамотно отправили покойничка на тот свет: и пневмония, и эндокардит – всё вписывается в картину осложнения запущенного бронхита.
– Молодец, Карнаухов. Все сделал быстро, оперативно. Отмечу всех вас у начальства, – пристукнул ладонями по столу Сухарев и обратился с вопросом к Дубовику:
– Выходит, что незнакомец в маске вертится рядом? Но как он смог убрать Вагнера?
– Узнаем, – сухо произнес майор.
Потом он позвонил Моршанскому на квартиру Доронина, где тот находился с утра вместе с Воронцовым: сначала пытался беседовать с Гавриловой, потом они проводили обыск. Майор попросил его задержаться, сам же вместе с Дорониным отправился туда же.
Обыск на квартире не дал практически ничего, за исключением снотворного – апробарбитала, который Моршанский обнаружил в кармане пиджака покойного. Гаврилова сказала, что тот никогда не пользовался никакими успокоительными средствами. Даже если мучился от бессонницы, то предпочитал травы, которые заваривала ему Ольга Евгеньевна.
С самой Гавриловой разговаривать было очень сложно. Женщина отказывалась поверить в то, что человек, с которым она провела вместе целых десять лет, оказался преступником. Ей было тяжело от самой его смерти, произошедшей на её глазах, а надо было ещё рассказывать о том, что предшествовало всем событиям нынешнего времени. Но Дубовик настойчиво добивался, чтобы она рассказала о своем знакомстве с покойным, так как от этого, возможно, зависела судьба других людей.
С тяжелыми вздохами, судорожными всхлипами, она, наконец, поведала о событиях сорок четвертого года.
Дело было так: они с мужем и двумя сыновьями до войны жили в селе Т***. Сам Гаврилов, будучи еще молодым, воевал в Гражданскую, был серьезно ранен, и это повлияло на его здоровье в последующей жизни. На фронт по случаю ранения его не взяли, а вот сыновья их в сорок втором году погибли один за другим с разницей в два месяца. Это окончательно подкосило мужчину. Он стал много пить, и это приводило постепенно к психическим расстройствам. А однажды, когда стало совсем плохо, Ольга Евгеньевна, будучи сама женщиной очень волевой, решила отправить мужа на лечение к психиатру, тем более, что война уже заканчивалась, и стоило начинать строить новую жизнь. Женщина даже мечтала взять на воспитание хотя бы одного ребенка – в сиротах не было недостатка.
В клинику они с мужем приехали вечером, когда уже стемнело. Их встретила медсестра Пескова, которая проводила приехавших к доктору Шнайдеру. Он сразу понравился Ольге Евгеньевне – было в нем что-то демоническое, притягательное. На нее доктор тоже смотрел с интересом. Мужа определили в какую-то палату до утра, а женщину доктор увел к себе в кабинет, напоил чаем и расспросил обо всем очень подробно и профессионально, что было вполне естественно для врача. Она, не таясь, рассказывала об их совместной жизни с мужем. На дворе была уже ночь, и Шнайдер предложил Ольге Евгеньевне отдохнуть. Утром она уехала домой, успокоенная доктором, что с мужем будет все хорошо. Через два дня она приехала навестить его, но Шнайдер вынужден был поставить её перед страшным фактом: муж умер от сердечного приступа. Что с ней случилось в этот миг, она помнит плохо. Но потом, когда пришла в себя, ей стало намного легче, и она не чувствовала той тяжести от потери мужа, какую испытала в первый момент. Шнайдер очень долго с ней беседовал, не отпуская от себя. Ольге Евгеньевне до сей поры не понятно, как она, самостоятельная, твердая характером женщина полностью попала под влияние этого мужчины. Он сказал ей, что мужа все равно уже не воскресить, да и, вряд ли, он остался бы прежним, но зато она может помочь самому доктору. Дело в том, что он выбрал неправильное лечение для одного высокопоставленного лица, как он сам рассказал, и тот умер. А теперь доктора ждет суровое наказание. Каким оно могло быть, в те годы даже гадать не надо было. Он предложил ей переехать в Энск, объяснив на прежнем месте жительства, что едет она жить рядом с больным мужем. Село расположено довольно далеко от Энска, да и, вряд ли, кому-то пришло бы в голову проверять ее слова. Мужа доктор обещал похоронить сам, ей было лучше его не видеть мертвым. Она собрала вещи, уехала в Энск, сняла там угол у какой-то старухи, а через некоторое время приехал Шнайдер. Он отпустил бороду и усы, чтобы походить на её мужа. Фотография в паспорте была не очень удачная, а лишняя растительность на лице только сыграла им на руку. В дальнейшем они смогли даже получить комнату в коммунальной квартире, куда несколько лет спустя заселился и Доронин со своей молодой женой. О прожитых годах с доктором Ольга Евгеньевна не жалела, он был настоящим мужчиной, и не дал ей ни малейшего повода для разочарования. Единственное на что он не согласился – это ребенок, пусть даже подросток. Объяснялось это возрастом и застарелой болезнью Шнайдера. И тогда, всю свою нерастраченную любовь, и весь остаток жизни эта женщина отдала этому, как оказалось, монстру.