Я заставил Арахиса сжечь фотографии, но все еще видел их. Келли, бедная Келли. Моя Келли. Это не то, о чем я мечтал, думая о тебе.
Мелинда М. Снодграсс
Любовники
II
Вечность назад Тахиона бросили в гробницу. Он думал, что узнал, что такое отчаяние, когда тяжелая толстая дверь захлопнулась за ним. Теперь он понял, что это была лишь бледная тень истинного несчастья.
Его голова трещала в такт биению его сердца. Дыхание царапало, будто осколки стекла в горле, сорванном от крика. Кровь все еще слабо сочилась из его влагалища, и он спрашивал себя, какие еще внутренние повреждения были нанесены.
Неуместность поразила его. Нельзя использовать мужское местоимение, говоря о женской анатомии. Но он был мужчиной. Разве нет? Он вдруг понял, что его мочевой пузырь переполнен. Он потянулся вниз, коснулся слипшихся от крови волос и гладкости. Да, он больше не был мужчиной.
Это стало последней каплей. Пока она смотрела сухим, страдающим взглядом в темноту, Таху хотелось плакать, омыть ее горящие глаза слезами, высвободить страдания, переполнившие ее грудь, словно неподъемный груз. Но она не могла плакать. Словно ее эмоции были бережно собраны и спрятаны в некое тайное, глубокое место ее души. Она страдала, но не могла выразить свою боль.
Темнота, казалось, обрела форму. Вытянув перед ней руки, Тахион определил границы ее тюрьмы. Шесть на пять футов. Голый бетон под ногами. Кирпичные стены, сочившиеся влагой, словно потливый толстяк. Пока она совершала свое исследовательское путешествие, ее голые пальцы вздрагивали от каждого прикосновения. Им не стоило волноваться. Комната была совершенно, абсолютно пуста. Тахион понял, что сдерживать естественные позывы в женском теле гораздо сложнее, чем в мужском. Она снова нашла дверь. Ударила отчаянно ладонями, набрала воздуха в легкие и закричала:
– Эй! Помогите! Послушайте меня! ЭЙ!
Ответа не было.
Когда она присела в уголке и опустошила мочевой пузырь, Тахион понял, что самый отчаянный момент ее жизни стал одновременно и самым унизительным.
Наконец, она заснула. Ее разбудили сильная жажда, липкий холод и звук закрывающейся двери.
– Нет! Подождите! Не уходите! Не оставляйте меня!
Ее пальцы ударились обо что-то. Раздался глухой жестяной звук, будто металл скользнул по полу. Запах овсянки ударил в ноздри. Дрожа от голода, она упала на колени и слепо зашарила в поисках рассыпанных столовых приборов.
Минуты проходили безрезультатно. Наконец со слабым стоном ярости Тах схватила миску руками и принялась есть кашу, словно голодная собака. Это приглушило, но не изгнало голод. Указательным пальцем Тахион поскребла стенки миски и слизнула последние крупицы каши.
Еще немного поисков, и она нашла кувшин с водой и пустое ведро. Она сразу же воспользовалась ведром.
Она потеряла счет времени. Один день, три дня, неделя? Сколько времени прошло в мире света, в мире, где люди не голодают, не живут в зловонии собственных испражнений и не вздрагивают при малейших звуках другого живого существа?
Сначала Тахион с ужасом думал о том, что Блез мог взять себе и Коди. В конце концов, мальчишка был очарован этой женщиной. Он завидовал отношениям Таха и Коди, что и стало причиной его бегства и его мести. Но Блез был так же незамысловат, как и неуравновешен. Если бы Коди была у него, он бы замучил ее на глазах у Тахиона. Слава Идеалу, он не понимал еще силу внушения, агонию неизвестности.
По крайней мере, он перенес свою одержимость с Коди на меня, думал Тахион. Теперь она будет в безопасности. И хотя мысль эта успокаивала, Тахиону все еще приходилось стискивать зубы, чтоб они не стучали.
И Коди сможет догадаться, что Тахиона похитил Блез. И краткое облегчение от этой мысли уступало место неожиданной тяжести. Она на Роксе, и никто в здравом уме не сунется на Рокс.
И сокрушающее осознание: Блез не может позволить Коди раскрыть прыжок и похищение Тахиона. А что, если он убил ее? Или просто стер эту часть ее памяти своими ментальными силами? Страх охватывал ее: хотя Блез обладал самыми невероятными ментальными способностями, какие Тахион когда-либо видел, он оставался дубиной. В нем не было никакой ментальной тонкости. Его неуклюжее ментальное вмешательство могло разрушить разум Коди. В отчаянии Тахион бродил в темноте, которая не могла сравниться со стигийской чернотой ее ума и души. С их первой встречи Коди и Тахион образовали телепатическую связь – такого рода связь у Тахиона была лишь с одной человеческой женщиной помимо Коди. Безусловно, эта связь могла бы подсказать ему, жива ли Коди, но его силы исчезли. Так что темнота была полна лишь тишиной да ее мрачными страхами.