— Сима, — голос был торжественный и слегка замогильный, — давай выпьем за мой день рожденья.
Опа! Теперь крыша поехала у моей подруги. Уж что-что, а священную Зойкину дату я помню даже во сне. Дева она, а потому до ее дня рожденья, как до луны пешком.
— Да, Сима, — продолжала Зойка все более надрывно, словно в плохой трагедии, — выпьем! Потому что вчера ты мне жизнь спасла.
Она замахнула свою порцию. Я молча ждала разъяснений. Зойка достала из хлебницы кусок нарезного батона, горестно занюхала выпитое и поведала следующее: она сделала-таки химический анализ губной помады. Результат оказался зловещим. Яркая палочка была пропитана сильным отравляющим веществом. В микроскопических дозах яд оказывал очень даже лечебное воздействие, а потому использовался как обезболивающее средство наружного применения. Иначе говоря, входил в состав мазей, поскольку хорошо удерживался жирами. И напичкать жирную губную помаду этой отравой не составляло труда, — объяснила подруга. Эффект же, если учитывать дозу, получился в прямом смысле убийственный. Достаточно было пару раз накрасить губы, чтобы получить сильнейший сердечный спазм и даже полную остановку сердца.
Что, вероятно, и произошло с бедной смотрительницей, добавила я про себя.
Выходит, что Оля не сама умерла, а ее отравили, и потому, по мнению Зойки, мне надо срочно идти в милицию.
Я задумалась. Нет, идти в милицию глупо и бессмысленно. Что я скажу? Суну под нос милиционерам дурацкую губную помаду и объявлю, что девушка отравлена? А как докажете, что помада принадлежала ей? И почему вы решили, что она отравлена? Кто делал анализ? Ах неофициально, в рабочее время с использованием казенных реактивов! Тогда пожалуйте получить за это по шапке вместе с вашей подругой.
Нет, нет, все неубедительно. Да и кто вообще этим будет заниматься? Меня просто поднимут на смех. Есть заключение врачей о причине смерти, девушка похоронена, причем даже не на городском кладбище. Сейчас работники милиции все бросят, потащатся черт-те куда делать эксгумацию и потом кучу анализов. А потом еще заводить дело, собирать доказательства… И все потому, что какая-то малахольная трясет французской помадой. А не сами ли вы ее и отравили, голубушка?
Зойка от такой перспективы сразу впала в уныние. Было видно, что в милицию ей идти уже расхотелось.
— Сим, а что же делать? Мы-то знаем, что на самом деле произошло. Как-то неправильно, нечестно получается. Олю убили, и никто за это не отвечает.
— Может, стоит попробовать разобраться самим? — пробормотала я неуверенно. — Скажем, для начала хотя бы выяснить, как попала эта проклятая косметика к Ольге.
— Ой, только, пожалуйста, не строй из себя мисс Марпл. Раз не хочешь идти в милицию, то выход один — придется оставить все как есть. — Зойка не на шутку разволновалась.
— Ты права, какой из меня сыщик. Так, глупость сболтнула. Не обращай внимания.
Не знаю, поверила ли мне подруга, но, уходя, уже в дверях она еще раз повторила:
— Сима, я тебя умоляю, не предпринимай никаких действий, а то влипнешь в историю!
— Хорошо, хорошо! А кстати, вот это вещество… ну, яд то есть… у вас на заводе имеется?
— Конечно, имеется.
— И достать можно?
— По закону нельзя. Но сейчас все можно, были бы деньги.
Дверь захлопнулась, и я, как пишут в романах, осталась наедине со своими мыслями. Мне вспомнилась мертвая Оля и то как я делала ей искусственное дыхание. А ведь губы смотрительницы были накрашены! Платок… Платок! Вероятно, он и спас меня от сильного отравления. Хотя потом весь вечер тошнило и голова раскалывалась. Так что спасибо нашему физруку. Он настоятельно советовал делать искусственное дыхание через платок «во избежание всякой непредвиденной заразы» — так и слышала я его командирский голос.
Зойку я, конечно, обманула. И оставлять все как есть не собиралась. А начну я с того, что попытаюсь все-таки выяснить, кто подсунул отраву в дорогой французской упаковке.
Следующим днем был понедельник, а понедельник в музее выходной. Очень удобно, можно начинать расследование. Я решила действовать. Помнится, обитательница общежития упоминала некую Любу, подругу Оли, которая работает приемщицей в каком-то ателье.
Я достала телефонный справочник. Итак, в городе двенадцать ателье, включая трикотажные. Мне предстояло обзвонить их все. По пяти номерам Любы не оказалось. Две Любы на мою фразу «я знакомая Оли Стрельцовой» сказали, что такой не знают. И наконец на восьмом звонке сработало!
— А что вы хотели? — настороженно спросил молодой женский голос.
— Видите ли, после Оли осталась одна вещь и письмо. Мне сказали, что вы дружили. Больше передать некому. Можно к вам заехать на работу? Мне по пути.
— Хорошо, заезжайте. Вы адрес знаете? Еще бы не знать, когда телефонная книга под рукой. Ателье имело привычное социалистическое название «Силуэт». В те времена все ателье были «Силуэтами», все парикмахерские — «Волшебницами», все кафе-мороженое — «Снежинками» или «Льдинками». Это теперь разгул фантазии. Один мебельный цех, например, называется «Бахус». Представляю, какую мебель делают поклонники этого бога.
По дороге в ближайшем ларьке я купила недорогой косметический набор и уже через пятнадцать минут с интересом разглядывала невысокую плотную девушку с рыжими кудряшками. Наскоро повторив свою версию о вещичке, которая якобы осталась от Оли, я полезла в сумочку. Люба оживилась, но, увидев дешевенький ширпотреб, как-то разочарованно сникла. Она явно ждала другого. А следовательно, знала о дорогой косметике.
— Люба, у Оли в ящике осталось еще письмо для какого-то парня, — продолжала я вдохновенно врать.
— Для Толяна, что ли?
— Да, да, для него. — Я боялась спугнуть удачу. — Надо передать.
— Странно, чего она ему писать надумала? Ну привезите, я передам, — нехотя сказала девушка, и было понятно, что, скорей всего, письмо Толяну не светит.
— Вы не беспокойтесь, письмо я сама передам. Скажите только, где его найти.
— Да я адреса-то и не знаю. Мы на дискотеке в «монтажке» недавно познакомились. Ну, в клубе «Монтажник», — поправилась девушка. Буквально дня за два, как Оля… как с Олей… — Она замялась. — Он там всегда тусуется. Парень клевый. И не жадный. За Ольгой стал ухаживать. Всего-то и проводил пару раз.
Люба замолчала и бросила взгляд на мою сумочку. Наверное, думает, что я дорогой подарок Толяна для себя утаила. И правильно думает.
— Может, сходим завтра в клуб, и вы мне его покажете?
— Завтра не могу, — поспешно отказалась девушка. Похоже, ей не улыбалась перспектива провести со мной вечер на дискотеке. — Да вы его сами легко узнаете. У него на щеке пятно родимое. Заметное, как луна. — Люба нарисовала в воздухе пальцем что-то вроде полумесяца. — Его там многие знают.
Ну что ж, хоть какая-то зацепка. А относительно Любиной компании у меня тоже были большие сомнения. В одиночку выяснять щекотливые вопросы спокойнее.
Впереди меня ждал незабываемый танцевальный вечер.
Следующим вечером я собралась на дискотеку. Это была единственная возможность встретиться с Толяном и попытаться пролить хоть какой-то свет на загадочные события. Тыщу лет уже не бывала на дискотеках. Конечно, ни по возрасту, ни по внешности я не тянула на роль постоянной обитательницы молодежных увеселительных заведений. Ладно, в случае чего прикинусь журналисткой нашей местной газеты, пишущей материалы о досуге современной молодежи. Соответственно, надо придумать наряд, или прикид, выражаясь языком героев моего будущего репортажа, — все больше вживалась я в роль газетчицы. Чтобы было сдержанно, но не тоскливо. В конце концов я остановилась на темных брюках и облегающем свитерке салатного цвета. Салатный, если верить «Космо», нынче в особой моде. Немножко косметики, на шею — пестрый шарфик в зеленых тонах. В общем, вполне пристойно для не слишком богатой журналистки.
Был десятый час вечера, когда я подошла к клубу «Монтажник». Судя по всему, дискотека к этому времени уже достаточно разгорелась, как лесной костер на пикнике. Из дверей доносилась громовая музыка, а у входа толпились представители той самой молодежи, о которой якобы и должен быть мой репортаж. Тоже уже разгоряченные, и не только музыкой, судя по блестящим глазам и неуверенным движениям. Пришлось купить билет, поскольку корреспондентского удостоверения у меня, естественно, не было. Парни в дверях посмотрели в мою сторону с насмешливым удивлением и заржали вслед. Дескать, ты-то, тетка, куда — уж не заблудилась ли? Ничего-ничего, главное — не выходить из образа. Журналистов, как известно, их трудная судьба «по всей земле мотает».